Могу я вставить ремарку?
Фендом: Хеллсинг
Жанр: Established Relationship, экшн, romance, adult
Герои/пейринги: Алукард/Интегра и некоторое количество оригинальных персонажей.
Рейтинг: PG, NC-17, R
От автора:
1) Это долгожданный (надеюсь) подарок для Шинигами. Мне очень стыдно, что я так долго и так мало написала для тебя, но с другой стороны, как показывает практика, получать подарки, когда праздник давно прошел тоже приятно. Как будто этот праздник ненадолго вернулся. Надеюсь при прочтении этой тысячи с половиной слов примерно это ты и испытаешь. Ещё раз с Днем рожденья.
2) Во время написания у меня неожиданно разросся концепт и фанфик превратился в серию. Поэтому я решила выдавать по фику в месяц в течении всего года. Так что можно считать это не весь подарок.
ПС: пусть название не пугает, всё так и надо)
читать дальшеОтряд его не дождался. Может это была месть за то что он снова не оставил им работы. У него есть оправдание, он был действительно зол сегодня и вдобавок забыл поесть. А может они и вправду не верили, что вампир нуждается в человеческих средствах передвижения. Это, в общем-то, было верно, но не тогда когда он так устал. Люди, конечно, не поверили бы, что он может устать. Так же как тому что он может заплакать, психануть или начать танцевать будучи в хорошем настроении. Даже для солдат Хеллсинга, знающих о вампирах больше среднестатистических граждан такие новости оказались бы слишком шокирующими. На том, что вампиры отличаются от людей зиждется вся их жизненная философия, весь их стимул к работе. А так же вся современная поп-культура, повествующая о трагической любви вампира к человеку. Так что если Алукард и испытывал к кому-то неприязнь на самом деле, так это к тем кто эксплуатировал вампирскую тематику для своих сериалов, книг и образов на Хэллоуин. Из-за них ему в очередной раз приходится уставшему тащиться на своих двоих обратно домой.
С другой стороны оно и к лучшему. Интегра терпеть не может, когда он, спустившись с потолка, пачкает её ковры кладбищенской грязью со своих ботинок. Сейчас о «телепортации», хождении по дорогам мертвецов, можно забыть. Так что он успеет снять ботинки. А всё-таки приятно, что из всех вещей, её раздражает в нем самое человеческая из них. Не внезапные появления, не жажда крови или клыки, а всего лишь то насколько ему легче притащить с собой грязь в дом. Это значит, что она видит зверя, но не волнуется о нем. И правильно, этого зверя Интегра давно приручила.
Добравшись до особняка, Алукард поднимается на крыльцо не без досады, замечая, что его никто не встречает. Хотя, конечно, у Интегры ещё могут быть дела. Судя по всему сейчас не больше трех ночи, в Хеллсинге самый разгар рабочего времени. Вампиру хочется глубоко вздохнуть от досады и вздохнуть ещё глубже при виде лица нового дворецкого.
На самом деле он не такой уж новый, но по сравнению с Уолтером совсем зеленый новичок. Сюда его приняли пять лет назад. Этот юноша сорока лет запоминался всем своим особенным всеосуждающим выражением лица. Это лицо осуждало всех: посетителей, рыцарей, саму госпожу, вампиров, солдат, погоду, особняк – в общем, что угодно попавшее в поле зрения темно-серых внимательных глаз. Но на своё счастье он более ничем не выдавал осуждения, даже голосом и ещё умел делать уместные и точные замечания.
- Госпожа в библиотеке, - говорит он, не дожидаясь вопросов, и замечает уже в спину вампиру:
- Лучше снимите ботинки.
Хеллсинги имели две библиотеки. Одну огромную и громоздкую, на девяносто процентов заполненную оккультной литературой, никто не любил. «Это не библиотека, а склад» - заметила однажды Интегра и велела освободить одну комнату на первом этаже. Туда поставили современные стеллажи, постелили ковры и купили удобные диваны. И эту комнатку она заполнила тем, что любила и способна была перечитывать в любое время и любом настроении. Допускались сюда только проверенные уборщицы и он. Это была в той же степени полностью её территория, как для другой женщины неприкосновенен её будуар. В её царство войдет только тот кто постучит и снимет ботинки.
Сегодня Алукарда встречает твердая глянцевая обложка с яркой фотографией двух бледных подростков на развороте. В его коллекции стереотипов о вампирах есть и такой, поэтому он сразу догадывается о чем идет речь в книге. Интегра часто читает такую ерунду. У неё это называется: изучением общественного мнения. Алукард улыбается юным созданиям с нежностью и, пользуясь молчаливым хозяйским согласием, падает на диван. На ту его часть, которую не заняла поджавшая ноги Интегра. Уложив голову ей на колени он чувствует тепло и слышит, как кровь с шумом начинает разгоняться по её венам. Лучшее свидетельство того что она заметила его присутствие. Дав волю своей усталости он утыкается в мягкий живот, вдыхая родной запах и уже не чувствует голода, только желание уснуть, ощущая её ровное тепло холодной щекой.
- Господин, Алукард, будет ужинать? - Сейчас вечер, ну хорошо ночь, и осуждающий дворецкий не собьется с привычных ему рамок. Если ночь значит ужин. Алукард отмахивается от его назойливости.
- Несите, Уильям, - велит Интегра спокойно и отвечает на удивленный взгляд вампира:
- А то ты ни на что не будешь способен сегодня.
- О и это тебя волнует?
- Ты меня волнуешь, - лучший ответ из всех какие он мог бы получить. Ненадолго завеса светлы волос скрывает от него темный потолок и край диванной спинки, остаются только голубые глаза и мягки свет, пробивающийся сквозь волосяную завесу. И ещё, разумеется, губы, пахнущие крепким табаком и ванилью. Это приятный поцелуй, однако не тот за которым последует продолжение, сейчас никто из них на это не способен. Так что вскоре лицо Интегры снова скрывается за обложкой с томными подростками, а вампир ужинает. Однако ей достаточно одного прикосновения, чтобы ответить:
- Всего две главы, - да две главы он может ей уступить. Но пока железный вкус крови наполняет его рот, он будет думать о пуговице. Это его любимый момент, когда уже снят пиджак и галстук, непреодолимой границей кажется пуговица на блузке. Стоит её расстегнуть и в образовавшемся зазоре видны округлости грудей. Будь он подростком ему, наверное, нравилось бы это зрелище, но сейчас он больше всего любит, когда пуговица застегнута. Тогда граница ещё соблюдена и обозначена, и самое любимое его наслаждение это её перешагнуть. Задумавшись, Алукард неосознанно прочел текст на обложке, поперхнулся, когда до него дошел смысл и затем перечитал снова:
«Влюбиться в вампира...
Это страшно?
Это романтично...
Это прекрасно и мучительно...
Но это не может кончиться добром - особенно в вечном противостоянии вампирских кланов, где малейшее отличие от окружающих уже превращает вас во врага...»
Это страшно, это романтично, это уж слишком. Хорошо, что он уже привык к таким аннотациям и некоторые книги на схожую тему даже прочел сам. Если бы Интегре вправду нравилось что-то подобное Ему пришлось бы уйти от этой женщины. Очень далеко.
Она догадывается о его чувствах, улыбается и с нарочитым интересом смотрит на страницы, очень натурально покусывая губу, словно волнуется за героев. Но он чувствует её ровный ритм сердца и слышит, как смех клокочет внутри, желая вырваться наружу.
Интегра медленно переворачивает последнюю страницу, закрывает книгу, откладывает её на столик и смотрит на Алукарда, словно ожидает вердикта. Ей, конечно, не стыдно, это всего лишь часть работы. И поэтому он спрашивает:
- И чем это романтичное и мучительное закончилось? – Стокер закончил свою историю правильно. Вампир получил по заслугам, девушка осталась жива и человеком. Для тех времен это был самый лучший конец, который автор мог предложить своим читателям. Но с тех пор человеческая мораль и понятие о правильных концовках сильно изменились. Принцессы выбирали драконов вместо рыцарей, красавцев вместо чудовищ и вместе с любимыми вампирами уходили во тьму. Так что он, разумеется, знал ответ, хотя до сих пор надеялся, что хоть какой-нибудь автор соригинальничает.
- Ничем, - пожимает она плечами, - там ещё четыре книги. Правда, говорят Белла и Эдвард поженились и родили ребенка.
- Ничего удивительного, вампирскому обаянию так сложно противостоять, - он смеется, а Интегра вдруг становится очень серьезной. Мышцы её лица буквально каменеют, она даже не моргает.
- Тебе никогда не приходилось делать такой выбор.
- Прости, я всего лишь…
- Это совсем не так легко как пишут они, - она презрительно кивает в сторону книги, - но и не так сложно как это пытаются представить, - Интегра смягчается и призывно гладит его по щеке. Алукард почти ненавидит себя за то, что ему так хочется продолжить разговор.
- Знаешь ли, ждать решения тоже непросто, - он ведь до сих пор не знает и обида оставленная ожиданием с каждым днем становится всё глубже.
- Да ну? – Как сильно её хочется, когда она вот так приподнимает уголок тонких губ в незаконченной улыбке. В такие моменты Интегра словно прежняя, недоступная и ему снова нужно её завоевывать. Как в те времена, когда о будущем ещё можно было не думать.
- Это не тебе в случае чего придется провести вечность в одиночестве, - Алукарду кажется, что вечность наступила прямо сейчас, как только он произнес эту фразу и перешел черту за которой их счастье было в безопасности. Вампир резко садится и специально отодвигается от Интегры подальше. А она тихо смеется, заставляя его перестать смотреть на стену, обернуться к ней. Её теплая рука касается его щеки.
- Ты не будешь один, глупый, - и только сказав это, она отклоняется, чтобы посмотреть на кого-то стоящего в дверях.
- А ты почему не спишь? – Ответы на два вопроса Алукарда: что она имела ввиду и к кому обращается, сливаются в одно единственное слово: дети.
- Никто не спит, - Артур. На нем у родителей иссяк запас родственников и великих князей в честь которых стоило бы назвать ребенка, поэтому самый младший сын, который ещё и ходить-то не умеет пока остался без имени.
- Что значит никто? – Интегра быстро идет к двери, в проеме которой уже успели появиться остальные проказники, дочь держит на руках малыша, а мальчики окружили её как охранники мадонны с младенцем. Действительно: никто не спит, семья Хеллсингов дружна как никакая другая. Интегра ругается на Абрахама, старшего, и все хором начинают его защищать, возражать против строгого суточного режима, потому что им всем не хочется спать и Абрахам тут ни при чем. Да уж вряд ли он смог бы справиться с этой оравой, даже если бы захотел. Интегра смотрит поверх их светлых и темных макушек умоляюще и Алукард с натуральным человеческим вздохом поднимается с дивана.
С детьми сложно, хотя с их матерью тоже не легче, зато он никогда не будет один.
читать дальше
- У тебя неаристократичное имя, - самое подходящие заявление для четвертого свидания. Когда вы уже переспали и сходили в кино, запас безопасных и незатейливых развлечений исчерпан, так что остается только выяснять родословную друг друга. Он не хотел обидеть или задеть её, когда сказал о своем происхождении. Она всё-таки первая спросила.
- Это имя прадеда матери, - ответил Абрахам.
- Не сердись, я просто удивляюсь, - ответила она примирительным тоном, хотя он не собирался сердиться. Ему нравилось собственное имя и его история, и история его семьи, сложнее было полюбить то, что семьи Хеллсингов не касалось.
- Имя моей сестры тебе бы понравилось. Её зовут Диана. Они с этим именем как нельзя лучше друг другу подходят, обе такие сияющие.
Девушка сжимала пачку сигарилл двумя пальцами: большим и средним, приподнимала её за один край, переворачивала и брала уже за другой, снова переворачивала. Пачка относилась к такому обращению спокойно, только тихо щелкала по столу, когда её в очередной раз переворачивали. Абрахам понял, что его занесло не туда. В очередной раз.
- Она пошла в маму, - попытался он исправить положение. Девушка смотрела, будто сквозь него. Очевидно, говорить о его сестре ей не хотелось.
- Диана Хеллсинг, по-моему, звучит не очень хорошо, - наверное, мне надо просто жениться – подумал в свою очередь Абрахам, не став высказывать свои мысли вслух. Ему казалось, что остановившись на какой-то одной женщине, назвав её женой он, может быть, прогонит всех демонов, разрывающих его на кусочки. Может быть, церковный обряд и кольцо на пальце окажется лучшим вариантом экзорцизма в его случае.
- О чем ты думаешь, Абрахам? – Она сощурила темно-карие глаза. Они у неё были красивые, как и губы, и длинные пальцы с ногтями идеальной миндалевидной формы. Но он выбрал именно эту девушку не за красоту. Пачка сигарилл, продолжала переворачиваться между её пальцев и равнодушно стучать по столу.
- О том, что хочу жениться, - брякнул он, наверное, потому что ни с кем не мог поделиться своими мыслями уже очень давно, а тут… она же сама спросила.
- На мне? - Она улыбнулась немного лукаво, правым уголком губ и повернула голову чуть вбок. Это означало, что ей ясно: это было не предложение. Умная девушка. Но он выбрал её не из-за ума.
- Может быть, - Абрахам пожал плечами, - я ещё не решил.
- Ты очень странный.
- Я аристократ, мне можно, - они засмеялись и напряжение между ними, словно бы пропало. По крайней мере Холли явно так решила, она, в отличие от множества других людей, курила только в спокойном состоянии. А сейчас она сжала губами тонкую палочку сигариллы и потянулась зажигалкой к свободному кончику. Абрахам же с наслаждением втянул ноздрями знакомый запах, как только девушка выдохнула первые колечки дыма. Он помнил его с детства, по крайней мере, из тех периодов, когда мама не была беременной. Каждую зиму, приезжая домой на каникулы, он выпрыгивал из машины и почти сразу утыкался замерзшим носом в грубый ворс маминого пальто, насквозь пропитанного запахом дорогого табака. Теперь он уже взрослый и не может так делать, но это не значит, что ему не хочется.
Когда они вышли из кафе, пошел снег. Как всегда первый снег в году, да ещё и перед рождеством, превращал Оксфорд в сказку. Такую, в которой всё заканчивается хорошо. Холли не стала, как другие девушки, радостно хихикать и подставлять лицо морозным уколам снежинок. Только протянула к небу раскрытую ладонь и улыбнулась, немного грустно.
- А я не хочу замуж, - сказала она уже на пороге общежития. Абрахам изобразил облегчение и поцеловал девушку в холодный лоб.
- Любой мужчина будет счастлив это услышать. Мне нужно бежать.
- Сейчас? Но мы же хотели?..
- Мама звонила, какие-то семейные дела, - он быстро развернулся и пошел по дорожке испещренной желтыми пятнами света фонарей. Абрахам хорошо осознавал, что вряд ли эта девушка захочет увидеть его ещё раз, а он вряд ли будет настаивать на встрече.
Хотя было немного грустно. Холли хорошая девушка, а спешка была не обязательной. Артур звонил полчаса назад, с просьбой быть в скайпе в половине седьмого и не опаздывать. Однако сам Артур точно опоздает, у мамы на сегодня визит к врачу, и она может задержаться в Лондонских пробках, а Диана вообще вряд ли выйдет на связь. С тех пор как она перешла в старшие классы, было такое ощущение, что они с близнецом просто пропали из этого мира. Если бы они как штык не приезжали домой каждые каникулы, семья Хеллсинг, наверняка начала бы сомневаться в их существовании.
Однокомнатную квартиру Абрахам не стал захламлять лишними вещами. Взяв за образец кабинет матери, он застелил комнату ковром, поставил односпальную кровать в дальнем углу, стол у окна и старался не забывать про существование холодильника. Он включил компьютер, переодевшись пока тот грузился и, успев кинуть кусок чего-то в микроволновку, сел перед экраном.
- Ты опаздываешь, - мать хмурилась на него по ту сторону экрана. В этот раз что-то случилось с качеством: её смуглая кожа казалась неправдоподобно белой, а глаза стали фиолетовыми.
- Извини, я думал Артур опоздает.
- Он тоже опаздывает, но ты важнее.
- Приятно слышать. Так в чем дело? Что-то важное?
- Не очень, - она улыбнулась, потому что любила, когда переходят сразу к делу, - хочу, чтобы ты обдумал одну идею, пока едешь домой.
- Какую?
- Недавно я подумала, что будет недурно иметь своего, скажем так, человека, в подземном мире Лондона. Я знаю действия нечисти кажутся хаотичными и неожиданными, но в действительности это не так.
- Ты хочешь сказать, мы имеем дело с очередной организацией вроде Миллениума? - Маму очевидно передернуло и она на миг исчезла из кадра, а появилась уже с сигаретой.
- Нет. Но в их обществе существует особая иерархия, по крайней мере у тех кто остается с мозгами после обращения, - она выдохнула клуб дыма прямо в камеру и Абрахам непроизвольно глубоко вздохнул, словно собирался почувствовать запах.
- Тем более в Англии живут не только вампиры, а оборотни и другая нечисть похуже. И когда-нибудь им может придти в голову объединиться. Лучший способ предотвратить катастрофу это задушить её в зародыше. Поэтому мы с Алукардом решили, что нужно заслать туда кого-нибудь или завербовать кого-нибудь. План, как ты сам понимаешь, ещё не до конца разработан, но в дороге тебе всё равно нечего делать. Я хочу, чтобы ты подумал над возможной кандидатурой.
- Но мама… - странно, что никому из родителей даже в голову не пришло простейшее решение, лежащее на поверхности.
- Алукард и Виктория не подойдут, их все знают и быстро раскроют, - возразила она, думая, что угадала его мысли.
- Я хотел сказать не о них, - Интегра подозрительно нахмурилась, наклонив голову набок. И вправду не помнит.
- Вы тоже. Вы живые и я хочу, чтобы учеба у вас стояла на первом месте, - все попытки детей геройствовать и лезть всюду в первых рядах, в их семействе пресекались с того момента, когда они впервые взяли в руки пистолеты.
- Нет, - улыбнулся Абрахам, - кое-кто из нас родился мертвым.
читать дальшеНемертвый. Он был немертвым. Созданием ночи, жуткой тварью, которой не место рядом с людьми. Впрочем, этого места он для себя никогда не искал. Люди ему не нравились. Он видел их насквозь, знал все их мелкие тайны, начиная от тщательно скрываемых прыщей и заканчивая преступными секретами. Эта переспала с учителем ради хорошей оценки, другой украл часы у своей впавшей в детство бабки, попадались так же убийцы и насильники, скрывающиеся под масками детей из хорошей семьи. Для него они все были одинаковыми, все были недоступной добычей. Их существование только больше мучило его. Особенно в такие лунные ночи.
Когда румяная луна, налитая, словно спелое яблоко выкатывалась на выгнутый небосклон, ему хотелось выть и есть. От жажды крови клыки становились обузой, они не втягивались по его желанию и жгли ему десны. И казалось, что луна, звезды, всё вокруг издевательски хохочет над его жаждой. Он не мог этому противостоять.
- Говорят, кто-то живет на этих дорожках, - девушки были что надо, классический дуэт блондинки и брюнетки, студентки, прижимающие большие лекционные тетради к груди. Просто прелесть.
- Может быть какой-нибудь сексуальный маньяк.
- Надеюсь, только он симпатичный, - смеются. В другие ночи его бы взбесил и этот глупый разговор и хихиканье, но не сейчас. Их беззаботность ему на руку. Кто-нибудь другой мог бы насторожиться сильнее. Эти же немного бояться, не зря они пошли вместе, однако не чувствуют серьезной опасности. Территория кампуса охраняется хорошо. От людей.
- Мне в другую сторону.
- Спасибо что проводила, - теперь звуки доносятся до него не полностью, он слышит только обрывки слов и стук сердца. Какой же это всё-таки чудесный орган. Мышца сжимается и гонит по венам горячую, соленую кровь как насос гоняет по трубам воду, она шумит и шипит, но немертвому кажется, что с ним говорят. Кровь девушки шепчет, как и её тело обтянутое легкомысленными джинсами: возьми меня. В эту ночь он не откажет просьбе.
Удары сердца, стук каблуков по плиткам пола в коридоре. Здесь много людей, консьерж радостно встречает любимую постоялицу, улыбаются соседи – такие же студенты как она, и никто не видит его, притаившегося в тенях. В последний миг, когда она поворачивает ручку свой двери, ему кажется, что кровь шумит в его собственных ушах. Клыки, будто стали в два раза длиннее, царапают его бледные губы и он, не в силах сдерживаться, бросается вперед, чтобы сжать жертву в крепких объятиях.
- Ну, только не в шею, Влад! – Ди успевает извернуться и оказаться за его спиной. Сестра родилась живой, но она всё равно быстрее. Ему вообще кажется, что он не может делать ничего, когда она парализует его своим строгим взглядом зеленых глаз. Эта зелень похожа на чистейшие изумруды, ещё более дорогие из-за эффекта свечения изнутри. На самом деле, это отблеск его алой радужки в глазах близнеца.
- И вообще мог бы быть поосторожней, - её тело всегда напрягается, подтягиваются все мышцы, когда она сердится. Кажется, вот-вот закрутится кольцами, зашипит и кинется. Владу не страшно, ему только ясно, что сейчас к ней не подступиться.
- Сегодня полнолуние, - Диана хмурится и смотрит мимо него в окно гостиной.
- Я и забыла, - смягчается она и улыбается. Её тело, до этого почти звенящее от напряжения, становится мягче, спина выгибается ему навстречу, так что грудь становится виднее под блузкой, отставляется бедро, Диана готова встретить брата как следует. На этот раз его рывок встречает больше благосклонности. Он подхватывает сестру, прижимая её к двери, и не замечает момента, когда она крепко обхватывает его ногами. Горячее дыхание около уха, а пальцы прохладные и гладят его затылок. От её ласк ему хочется заурчать.
- Я хочу тебя.
- Съесть или трахнуть? - Мурлыкает она, подставляя шею поцелуям. На этот вопрос не существует ответа. Он не скован людскими понятиями о гигиене и о том, что «принято». Он спит с собственной сестрой и где-то на периферии его сознания, никогда не бывшего человеком существа, есть понимание, что это неправильно. Так же не правильно есть и трахаться в один и тот же момент. Но знание не может остановить Влада.
- Я же просила не в шею, - напоминает она и он сползает перед ней на колени. Сейчас её кровь приливает совсем не к шее, её там много, притоки вен сливаются в один бурный поток, громыхающий для него как водопад. Узкие джинсы упрямятся и он, не сдержавшись, кусает её прямо сквозь ткань. Потом Диана напомнит ему, чтобы он не портил её одежду. Ему нравится слушать её замечания, Влад любит вообще всё что касается жизни и связанными с нею мелочами. От укуса сестра всегда немного слабеет и становится полностью послушной апатичной в его объятиях.
Тогда он можем почувствовать свою власть над ней. Целовать её полуприкрытые веки, опустившиеся уголки губ, раздевать. Ему хочется быть как отец: сильным и опытным, но он не может быть опытнее собственного близнеца. Тем более у них никогда не было никого кроме друг друга. И он может чувствовать себя сильным пока она не придет в себя. Тогда останется только успевать за ней. Диана воспринимает всю жизнь с её аспектами как поле боя. В ней слишком много энергии, которая досталась ей за обоих детей, которые должны были бы быть живыми, но не вышло. У неё даже постоянная температура тела выше, чем у обычных людей
Пальцы всегда горячие и сухие как у лихорадочной. Иногда Владу кажется, что она прожжет его насквозь, положив раскрытые ладони ему на спину. Кстати когда это он успел избавиться от рубашки? Впрочем, понятно, что он тут не единственный кто портит любовнику одежду.
Укус в шею. Не до крови, просто приказ лежать тихо. Конечно, это никогда не помогает. Тело под ним изворачивается одним коротким яростным движением и вдруг уже Влад прижат к кровати, а на шее быстро затягивается сестринский укус. Ди тянется к нему, целуя отвлекая от дискомфорта между ног. Ему не нравится чувствовать возбуждение просто так, поэтому он всегда торопит разрядку. Диана всегда шутит что с таким предпочтениями ему очень повезло, что он сразу родился вампиром. Хотя без дополнительных пояснении о человеческой физиологии Влад шутку не оценил.
- Ди, - умолять он тоже ненавидит и ему повезло, что сестру не надо просить дважды. Она тянется рукой вниз между их телами, отвлекается и он успевает утвердить свою позицию. Диана вскрикивает, бьется под ним пытаясь освободиться. Эти движения кажутся беспорядочными, но точно подстроены под его толчки, всего лишь усиленный эффект от его стараний. Стон и она подается ему навстречу, ладонь Влада скользит по вспотевшему изгибу спины, ложится на бедро. Ей нравится так, когда он немного поддерживает её навесу. Наверное, в таком положении ему удобнее всего давить на чувствительную точку. Да, пытаясь приобрести богатый, хотя бы теорией, опыт, он перечитал много литературы на волнующую тему. Влад даже знал, что попади они в любовный роман, его член называли бы нефритовым стержнем. Это его оскорбляло потому что возбужденным он, наверное, мог бы поспорить с нефритом по твердости. Диана как раз сообщала ему нечто в этом духе.
Она уже уселась к нему на колени, мягкие груди практически размазались по его костлявой и ребристой груди, сухие пальцы судорожно впились в плечи, словно это было единственной возможностью удержаться. Конечно, не единственная: он сам вцепился в Ди как в соломинку посреди водоворота. Она вся горячая и жжет ему пальцы, влажные губы оставляли ожоги на шее, а запах крови, густой и железный казался столь плотным, что Влад ощущал его.
Диана тоже любит быстро. Быстро, но часто. Именно поэтому они всегда вместе. Они не противоположности, они – целое, просто недоразумение при рождении разделило их. Занимаясь любовью, они не просто объединяются, а сливаются в один густой ком жизни. Влад ощущает, как под ребрами бьется сердце, как потеют ладони и кровь бежит по его венам, прилипая к щекам. Родители, наверное, осудили бы их. В основном, Влада, потому что он старше сестры на целых две минуты и всегда считалось, что он должен быть разумнее. Но ему есть, что ответить на их осуждение. Мать родила его мертвым, поэтому Диана – единственная жизнь, которая ему доступна и он имеет на неё право.
Дневники вампира
читать дальшеВ следующем году он поступит в Оксфорд, и больше не будет ездить с младшим в одном купе. Другие могут не замечать или просто не знать, как и он, пока не остался с ним один на один. Раньше они учились в одной школе и большой семейной компанией оккупировали места, шутили и постоянно ели сладости. Позже, когда вышел Гарри Поттер, Артур уже знал кого ему напоминает известная троица и заподозрил, что Роулинг, возможно, встречала их на своем пути. Артур знал, что мимо их семейства не пройдешь так просто, собираясь вместе они светились бесшабашной радостью тех кто будет жить вечно. Хотя, лично у него, не было конкретного решения на это счет. А потом появился Питер. Темное пятно среди них, в большой компании незаметное, но разрастающееся по освободившейся площади. Теперь они ездили из школы в полном одиночестве и тишине своего купе, потому что люди чувствовали эту темноту. Давящий мрак клубился под круглой лампой, заставляя её мигать, а Питер смотрел своими светло-голубыми, почти белыми глазами и молчал. Казалось, он не моргает, может, так оно и было, но что он видел на двери вагона со стеклом на уровне головы, было совершенно неясно. Наверное, он кого-то ждал. Каждый раз, когда ехал с братом в поезде.
- Не бойся меня, - отличное заявление для существа абсолютно не из этого мира. Влад не такой, семейству Хеллсинг не привыкать к вампирам, хуже с…
- Я всё знаю, - хуже, когда ты самолично нянчился с кем-то, а он кажется тебе взрослее раз в десять. Эти светлые глаза смотрят в саму бесконечность, в ту самую бездну, о которой предупреждал Ницше. И теперь бездна смотрит глазами Питера.
- Тебе станет легче на станции, - он просто озвучивает мысли человека, не нуждаясь в ответе, но Артуру уже просто неудобно промолчать.
- Да, - говорит он и надеется, что Лондон накинется на него побыстрее.
Абрахам не может не чувствовать досаду, когда видит как они стекаются домой из разных мест Англии. Он - старший и должен был следить за всеми, как кружевница за своими ниточками, не давать им распасться. Может быть, всё наладится, когда Артур поступит в Оксфорд, а чуть позже присоединиться и Питер?
- А вот и Кэмбридж! – Это их фамильная шутка. Они надеялись, что Ди, не почувствовав семейной поддержки, постарается перебежать под знакомое крылышко. Туда, где седые профессора помнят, как ещё её прадед напивался и водил женщин в своё общежитие. Но она оторвалась от них с легкостью и не собиралась привязываться обратно. Они могут подшучивать над ней сколько угодно, но не станет легче. Части семьи не будет вместе с ними уже никогда.
- Артур, только не давай ей тебя услышать, - «страшным» шепотом предупреждает Абрахам и смеется, надеясь избавиться от какого-то неясного и неприятного чувства. Сравнимое только с царапаньем ножом по стеклу.
- Это я, - голосок Питера бесцветный, еле слышный, как он сам. Настолько призрачный, что кажется: его видят и слышат лишь члены семьи, да и то не всегда.
- Что?
- Артур так думает.
- Не обращай внимания, - братец, наверное, совсем надоел младшему. Кто-то должен заняться ими обоими.
И Дианой. Мысль сбилась на сестру сама собой, ведь… Может и хорошо, что её так подолгу нет рядом? Что станет, когда им придется работать бок о бок? Когда она всё такая же высокая и смуглокожая будет цокать каблучками по гулким коридорам особняка, а мрачная тень таскаться за ней следом. Владислав уже успел стать призраком Кэмбриджа. Какой же был скандал, и ещё одна его промашка. Владу не место среди людей. Так что они с матерью приняли правильное решение.
Диана всё так же спешит по платформе, не ускоряя шаг, не сбиваясь на бег, кажется, что идет по своим собственным делам. Не к ним. И за спиной высится Влад. Интересно как ей удается налаживать свою личную жизнь с таким телохранителем? Или именно поэтому о её кавалерах не слышно ни слова?
- Она как мама, - вновь лепечет Питер. Да не поспоришь. Казалось, природа уже не расщедрится на ещё одно совершенство, это было бы так расточительно с её стороны. Конечно, её глаза не голубые, а зеленые. Тем не менее они всё той же особенной формы, при которой чуть прищуренное веко может стать последним, что ты видел в этой жизни.
- Да уж, хороша, - отзывается Артур на реплику брата, где-то за его спиной, но Абрахам молчит и жадно смотрит на сестру. Как будто можно на свете найти слова, не оскорбляющие своей посредственностью то, что из себя представляют женщины их семьи. Пожалуй «она как мама» лучший комплимент из всех возможных.
- Ну, так мы едем домой? – Диана потягивается, плавно привстав на носочки, как всегда делала и делает, выйдя из спальни и почти проснувшись. Влад молчит. Вот теперь все в сборе.
И тогда их временно окутывает тишина, отдаляются звуки шумного вокзала, остаются только они. Вся семья Хеллсинг здесь, и что-то в мире щелкает, будто включается нечто требующее присутствия всех пятерых. Они собрались и едут домой, чтобы снова стать целым или навеки разъединиться.
Жанр: Established Relationship, экшн, romance, adult
Герои/пейринги: Алукард/Интегра и некоторое количество оригинальных персонажей.
Рейтинг: PG, NC-17, R
От автора:
1) Это долгожданный (надеюсь) подарок для Шинигами. Мне очень стыдно, что я так долго и так мало написала для тебя, но с другой стороны, как показывает практика, получать подарки, когда праздник давно прошел тоже приятно. Как будто этот праздник ненадолго вернулся. Надеюсь при прочтении этой тысячи с половиной слов примерно это ты и испытаешь. Ещё раз с Днем рожденья.
2) Во время написания у меня неожиданно разросся концепт и фанфик превратился в серию. Поэтому я решила выдавать по фику в месяц в течении всего года. Так что можно считать это не весь подарок.
ПС: пусть название не пугает, всё так и надо)
Сумерки
читать дальшеОтряд его не дождался. Может это была месть за то что он снова не оставил им работы. У него есть оправдание, он был действительно зол сегодня и вдобавок забыл поесть. А может они и вправду не верили, что вампир нуждается в человеческих средствах передвижения. Это, в общем-то, было верно, но не тогда когда он так устал. Люди, конечно, не поверили бы, что он может устать. Так же как тому что он может заплакать, психануть или начать танцевать будучи в хорошем настроении. Даже для солдат Хеллсинга, знающих о вампирах больше среднестатистических граждан такие новости оказались бы слишком шокирующими. На том, что вампиры отличаются от людей зиждется вся их жизненная философия, весь их стимул к работе. А так же вся современная поп-культура, повествующая о трагической любви вампира к человеку. Так что если Алукард и испытывал к кому-то неприязнь на самом деле, так это к тем кто эксплуатировал вампирскую тематику для своих сериалов, книг и образов на Хэллоуин. Из-за них ему в очередной раз приходится уставшему тащиться на своих двоих обратно домой.
С другой стороны оно и к лучшему. Интегра терпеть не может, когда он, спустившись с потолка, пачкает её ковры кладбищенской грязью со своих ботинок. Сейчас о «телепортации», хождении по дорогам мертвецов, можно забыть. Так что он успеет снять ботинки. А всё-таки приятно, что из всех вещей, её раздражает в нем самое человеческая из них. Не внезапные появления, не жажда крови или клыки, а всего лишь то насколько ему легче притащить с собой грязь в дом. Это значит, что она видит зверя, но не волнуется о нем. И правильно, этого зверя Интегра давно приручила.
Добравшись до особняка, Алукард поднимается на крыльцо не без досады, замечая, что его никто не встречает. Хотя, конечно, у Интегры ещё могут быть дела. Судя по всему сейчас не больше трех ночи, в Хеллсинге самый разгар рабочего времени. Вампиру хочется глубоко вздохнуть от досады и вздохнуть ещё глубже при виде лица нового дворецкого.
На самом деле он не такой уж новый, но по сравнению с Уолтером совсем зеленый новичок. Сюда его приняли пять лет назад. Этот юноша сорока лет запоминался всем своим особенным всеосуждающим выражением лица. Это лицо осуждало всех: посетителей, рыцарей, саму госпожу, вампиров, солдат, погоду, особняк – в общем, что угодно попавшее в поле зрения темно-серых внимательных глаз. Но на своё счастье он более ничем не выдавал осуждения, даже голосом и ещё умел делать уместные и точные замечания.
- Госпожа в библиотеке, - говорит он, не дожидаясь вопросов, и замечает уже в спину вампиру:
- Лучше снимите ботинки.
Хеллсинги имели две библиотеки. Одну огромную и громоздкую, на девяносто процентов заполненную оккультной литературой, никто не любил. «Это не библиотека, а склад» - заметила однажды Интегра и велела освободить одну комнату на первом этаже. Туда поставили современные стеллажи, постелили ковры и купили удобные диваны. И эту комнатку она заполнила тем, что любила и способна была перечитывать в любое время и любом настроении. Допускались сюда только проверенные уборщицы и он. Это была в той же степени полностью её территория, как для другой женщины неприкосновенен её будуар. В её царство войдет только тот кто постучит и снимет ботинки.
Сегодня Алукарда встречает твердая глянцевая обложка с яркой фотографией двух бледных подростков на развороте. В его коллекции стереотипов о вампирах есть и такой, поэтому он сразу догадывается о чем идет речь в книге. Интегра часто читает такую ерунду. У неё это называется: изучением общественного мнения. Алукард улыбается юным созданиям с нежностью и, пользуясь молчаливым хозяйским согласием, падает на диван. На ту его часть, которую не заняла поджавшая ноги Интегра. Уложив голову ей на колени он чувствует тепло и слышит, как кровь с шумом начинает разгоняться по её венам. Лучшее свидетельство того что она заметила его присутствие. Дав волю своей усталости он утыкается в мягкий живот, вдыхая родной запах и уже не чувствует голода, только желание уснуть, ощущая её ровное тепло холодной щекой.
- Господин, Алукард, будет ужинать? - Сейчас вечер, ну хорошо ночь, и осуждающий дворецкий не собьется с привычных ему рамок. Если ночь значит ужин. Алукард отмахивается от его назойливости.
- Несите, Уильям, - велит Интегра спокойно и отвечает на удивленный взгляд вампира:
- А то ты ни на что не будешь способен сегодня.
- О и это тебя волнует?
- Ты меня волнуешь, - лучший ответ из всех какие он мог бы получить. Ненадолго завеса светлы волос скрывает от него темный потолок и край диванной спинки, остаются только голубые глаза и мягки свет, пробивающийся сквозь волосяную завесу. И ещё, разумеется, губы, пахнущие крепким табаком и ванилью. Это приятный поцелуй, однако не тот за которым последует продолжение, сейчас никто из них на это не способен. Так что вскоре лицо Интегры снова скрывается за обложкой с томными подростками, а вампир ужинает. Однако ей достаточно одного прикосновения, чтобы ответить:
- Всего две главы, - да две главы он может ей уступить. Но пока железный вкус крови наполняет его рот, он будет думать о пуговице. Это его любимый момент, когда уже снят пиджак и галстук, непреодолимой границей кажется пуговица на блузке. Стоит её расстегнуть и в образовавшемся зазоре видны округлости грудей. Будь он подростком ему, наверное, нравилось бы это зрелище, но сейчас он больше всего любит, когда пуговица застегнута. Тогда граница ещё соблюдена и обозначена, и самое любимое его наслаждение это её перешагнуть. Задумавшись, Алукард неосознанно прочел текст на обложке, поперхнулся, когда до него дошел смысл и затем перечитал снова:
«Влюбиться в вампира...
Это страшно?
Это романтично...
Это прекрасно и мучительно...
Но это не может кончиться добром - особенно в вечном противостоянии вампирских кланов, где малейшее отличие от окружающих уже превращает вас во врага...»
Это страшно, это романтично, это уж слишком. Хорошо, что он уже привык к таким аннотациям и некоторые книги на схожую тему даже прочел сам. Если бы Интегре вправду нравилось что-то подобное Ему пришлось бы уйти от этой женщины. Очень далеко.
Она догадывается о его чувствах, улыбается и с нарочитым интересом смотрит на страницы, очень натурально покусывая губу, словно волнуется за героев. Но он чувствует её ровный ритм сердца и слышит, как смех клокочет внутри, желая вырваться наружу.
Интегра медленно переворачивает последнюю страницу, закрывает книгу, откладывает её на столик и смотрит на Алукарда, словно ожидает вердикта. Ей, конечно, не стыдно, это всего лишь часть работы. И поэтому он спрашивает:
- И чем это романтичное и мучительное закончилось? – Стокер закончил свою историю правильно. Вампир получил по заслугам, девушка осталась жива и человеком. Для тех времен это был самый лучший конец, который автор мог предложить своим читателям. Но с тех пор человеческая мораль и понятие о правильных концовках сильно изменились. Принцессы выбирали драконов вместо рыцарей, красавцев вместо чудовищ и вместе с любимыми вампирами уходили во тьму. Так что он, разумеется, знал ответ, хотя до сих пор надеялся, что хоть какой-нибудь автор соригинальничает.
- Ничем, - пожимает она плечами, - там ещё четыре книги. Правда, говорят Белла и Эдвард поженились и родили ребенка.
- Ничего удивительного, вампирскому обаянию так сложно противостоять, - он смеется, а Интегра вдруг становится очень серьезной. Мышцы её лица буквально каменеют, она даже не моргает.
- Тебе никогда не приходилось делать такой выбор.
- Прости, я всего лишь…
- Это совсем не так легко как пишут они, - она презрительно кивает в сторону книги, - но и не так сложно как это пытаются представить, - Интегра смягчается и призывно гладит его по щеке. Алукард почти ненавидит себя за то, что ему так хочется продолжить разговор.
- Знаешь ли, ждать решения тоже непросто, - он ведь до сих пор не знает и обида оставленная ожиданием с каждым днем становится всё глубже.
- Да ну? – Как сильно её хочется, когда она вот так приподнимает уголок тонких губ в незаконченной улыбке. В такие моменты Интегра словно прежняя, недоступная и ему снова нужно её завоевывать. Как в те времена, когда о будущем ещё можно было не думать.
- Это не тебе в случае чего придется провести вечность в одиночестве, - Алукарду кажется, что вечность наступила прямо сейчас, как только он произнес эту фразу и перешел черту за которой их счастье было в безопасности. Вампир резко садится и специально отодвигается от Интегры подальше. А она тихо смеется, заставляя его перестать смотреть на стену, обернуться к ней. Её теплая рука касается его щеки.
- Ты не будешь один, глупый, - и только сказав это, она отклоняется, чтобы посмотреть на кого-то стоящего в дверях.
- А ты почему не спишь? – Ответы на два вопроса Алукарда: что она имела ввиду и к кому обращается, сливаются в одно единственное слово: дети.
- Никто не спит, - Артур. На нем у родителей иссяк запас родственников и великих князей в честь которых стоило бы назвать ребенка, поэтому самый младший сын, который ещё и ходить-то не умеет пока остался без имени.
- Что значит никто? – Интегра быстро идет к двери, в проеме которой уже успели появиться остальные проказники, дочь держит на руках малыша, а мальчики окружили её как охранники мадонны с младенцем. Действительно: никто не спит, семья Хеллсингов дружна как никакая другая. Интегра ругается на Абрахама, старшего, и все хором начинают его защищать, возражать против строгого суточного режима, потому что им всем не хочется спать и Абрахам тут ни при чем. Да уж вряд ли он смог бы справиться с этой оравой, даже если бы захотел. Интегра смотрит поверх их светлых и темных макушек умоляюще и Алукард с натуральным человеческим вздохом поднимается с дивана.
С детьми сложно, хотя с их матерью тоже не легче, зато он никогда не будет один.
Buffy Universe
читать дальше
- У тебя неаристократичное имя, - самое подходящие заявление для четвертого свидания. Когда вы уже переспали и сходили в кино, запас безопасных и незатейливых развлечений исчерпан, так что остается только выяснять родословную друг друга. Он не хотел обидеть или задеть её, когда сказал о своем происхождении. Она всё-таки первая спросила.
- Это имя прадеда матери, - ответил Абрахам.
- Не сердись, я просто удивляюсь, - ответила она примирительным тоном, хотя он не собирался сердиться. Ему нравилось собственное имя и его история, и история его семьи, сложнее было полюбить то, что семьи Хеллсингов не касалось.
- Имя моей сестры тебе бы понравилось. Её зовут Диана. Они с этим именем как нельзя лучше друг другу подходят, обе такие сияющие.
Девушка сжимала пачку сигарилл двумя пальцами: большим и средним, приподнимала её за один край, переворачивала и брала уже за другой, снова переворачивала. Пачка относилась к такому обращению спокойно, только тихо щелкала по столу, когда её в очередной раз переворачивали. Абрахам понял, что его занесло не туда. В очередной раз.
- Она пошла в маму, - попытался он исправить положение. Девушка смотрела, будто сквозь него. Очевидно, говорить о его сестре ей не хотелось.
- Диана Хеллсинг, по-моему, звучит не очень хорошо, - наверное, мне надо просто жениться – подумал в свою очередь Абрахам, не став высказывать свои мысли вслух. Ему казалось, что остановившись на какой-то одной женщине, назвав её женой он, может быть, прогонит всех демонов, разрывающих его на кусочки. Может быть, церковный обряд и кольцо на пальце окажется лучшим вариантом экзорцизма в его случае.
- О чем ты думаешь, Абрахам? – Она сощурила темно-карие глаза. Они у неё были красивые, как и губы, и длинные пальцы с ногтями идеальной миндалевидной формы. Но он выбрал именно эту девушку не за красоту. Пачка сигарилл, продолжала переворачиваться между её пальцев и равнодушно стучать по столу.
- О том, что хочу жениться, - брякнул он, наверное, потому что ни с кем не мог поделиться своими мыслями уже очень давно, а тут… она же сама спросила.
- На мне? - Она улыбнулась немного лукаво, правым уголком губ и повернула голову чуть вбок. Это означало, что ей ясно: это было не предложение. Умная девушка. Но он выбрал её не из-за ума.
- Может быть, - Абрахам пожал плечами, - я ещё не решил.
- Ты очень странный.
- Я аристократ, мне можно, - они засмеялись и напряжение между ними, словно бы пропало. По крайней мере Холли явно так решила, она, в отличие от множества других людей, курила только в спокойном состоянии. А сейчас она сжала губами тонкую палочку сигариллы и потянулась зажигалкой к свободному кончику. Абрахам же с наслаждением втянул ноздрями знакомый запах, как только девушка выдохнула первые колечки дыма. Он помнил его с детства, по крайней мере, из тех периодов, когда мама не была беременной. Каждую зиму, приезжая домой на каникулы, он выпрыгивал из машины и почти сразу утыкался замерзшим носом в грубый ворс маминого пальто, насквозь пропитанного запахом дорогого табака. Теперь он уже взрослый и не может так делать, но это не значит, что ему не хочется.
Когда они вышли из кафе, пошел снег. Как всегда первый снег в году, да ещё и перед рождеством, превращал Оксфорд в сказку. Такую, в которой всё заканчивается хорошо. Холли не стала, как другие девушки, радостно хихикать и подставлять лицо морозным уколам снежинок. Только протянула к небу раскрытую ладонь и улыбнулась, немного грустно.
- А я не хочу замуж, - сказала она уже на пороге общежития. Абрахам изобразил облегчение и поцеловал девушку в холодный лоб.
- Любой мужчина будет счастлив это услышать. Мне нужно бежать.
- Сейчас? Но мы же хотели?..
- Мама звонила, какие-то семейные дела, - он быстро развернулся и пошел по дорожке испещренной желтыми пятнами света фонарей. Абрахам хорошо осознавал, что вряд ли эта девушка захочет увидеть его ещё раз, а он вряд ли будет настаивать на встрече.
Хотя было немного грустно. Холли хорошая девушка, а спешка была не обязательной. Артур звонил полчаса назад, с просьбой быть в скайпе в половине седьмого и не опаздывать. Однако сам Артур точно опоздает, у мамы на сегодня визит к врачу, и она может задержаться в Лондонских пробках, а Диана вообще вряд ли выйдет на связь. С тех пор как она перешла в старшие классы, было такое ощущение, что они с близнецом просто пропали из этого мира. Если бы они как штык не приезжали домой каждые каникулы, семья Хеллсинг, наверняка начала бы сомневаться в их существовании.
Однокомнатную квартиру Абрахам не стал захламлять лишними вещами. Взяв за образец кабинет матери, он застелил комнату ковром, поставил односпальную кровать в дальнем углу, стол у окна и старался не забывать про существование холодильника. Он включил компьютер, переодевшись пока тот грузился и, успев кинуть кусок чего-то в микроволновку, сел перед экраном.
- Ты опаздываешь, - мать хмурилась на него по ту сторону экрана. В этот раз что-то случилось с качеством: её смуглая кожа казалась неправдоподобно белой, а глаза стали фиолетовыми.
- Извини, я думал Артур опоздает.
- Он тоже опаздывает, но ты важнее.
- Приятно слышать. Так в чем дело? Что-то важное?
- Не очень, - она улыбнулась, потому что любила, когда переходят сразу к делу, - хочу, чтобы ты обдумал одну идею, пока едешь домой.
- Какую?
- Недавно я подумала, что будет недурно иметь своего, скажем так, человека, в подземном мире Лондона. Я знаю действия нечисти кажутся хаотичными и неожиданными, но в действительности это не так.
- Ты хочешь сказать, мы имеем дело с очередной организацией вроде Миллениума? - Маму очевидно передернуло и она на миг исчезла из кадра, а появилась уже с сигаретой.
- Нет. Но в их обществе существует особая иерархия, по крайней мере у тех кто остается с мозгами после обращения, - она выдохнула клуб дыма прямо в камеру и Абрахам непроизвольно глубоко вздохнул, словно собирался почувствовать запах.
- Тем более в Англии живут не только вампиры, а оборотни и другая нечисть похуже. И когда-нибудь им может придти в голову объединиться. Лучший способ предотвратить катастрофу это задушить её в зародыше. Поэтому мы с Алукардом решили, что нужно заслать туда кого-нибудь или завербовать кого-нибудь. План, как ты сам понимаешь, ещё не до конца разработан, но в дороге тебе всё равно нечего делать. Я хочу, чтобы ты подумал над возможной кандидатурой.
- Но мама… - странно, что никому из родителей даже в голову не пришло простейшее решение, лежащее на поверхности.
- Алукард и Виктория не подойдут, их все знают и быстро раскроют, - возразила она, думая, что угадала его мысли.
- Я хотел сказать не о них, - Интегра подозрительно нахмурилась, наклонив голову набок. И вправду не помнит.
- Вы тоже. Вы живые и я хочу, чтобы учеба у вас стояла на первом месте, - все попытки детей геройствовать и лезть всюду в первых рядах, в их семействе пресекались с того момента, когда они впервые взяли в руки пистолеты.
- Нет, - улыбнулся Абрахам, - кое-кто из нас родился мертвым.
Блэйд
читать дальшеНемертвый. Он был немертвым. Созданием ночи, жуткой тварью, которой не место рядом с людьми. Впрочем, этого места он для себя никогда не искал. Люди ему не нравились. Он видел их насквозь, знал все их мелкие тайны, начиная от тщательно скрываемых прыщей и заканчивая преступными секретами. Эта переспала с учителем ради хорошей оценки, другой украл часы у своей впавшей в детство бабки, попадались так же убийцы и насильники, скрывающиеся под масками детей из хорошей семьи. Для него они все были одинаковыми, все были недоступной добычей. Их существование только больше мучило его. Особенно в такие лунные ночи.
Когда румяная луна, налитая, словно спелое яблоко выкатывалась на выгнутый небосклон, ему хотелось выть и есть. От жажды крови клыки становились обузой, они не втягивались по его желанию и жгли ему десны. И казалось, что луна, звезды, всё вокруг издевательски хохочет над его жаждой. Он не мог этому противостоять.
- Говорят, кто-то живет на этих дорожках, - девушки были что надо, классический дуэт блондинки и брюнетки, студентки, прижимающие большие лекционные тетради к груди. Просто прелесть.
- Может быть какой-нибудь сексуальный маньяк.
- Надеюсь, только он симпатичный, - смеются. В другие ночи его бы взбесил и этот глупый разговор и хихиканье, но не сейчас. Их беззаботность ему на руку. Кто-нибудь другой мог бы насторожиться сильнее. Эти же немного бояться, не зря они пошли вместе, однако не чувствуют серьезной опасности. Территория кампуса охраняется хорошо. От людей.
- Мне в другую сторону.
- Спасибо что проводила, - теперь звуки доносятся до него не полностью, он слышит только обрывки слов и стук сердца. Какой же это всё-таки чудесный орган. Мышца сжимается и гонит по венам горячую, соленую кровь как насос гоняет по трубам воду, она шумит и шипит, но немертвому кажется, что с ним говорят. Кровь девушки шепчет, как и её тело обтянутое легкомысленными джинсами: возьми меня. В эту ночь он не откажет просьбе.
Удары сердца, стук каблуков по плиткам пола в коридоре. Здесь много людей, консьерж радостно встречает любимую постоялицу, улыбаются соседи – такие же студенты как она, и никто не видит его, притаившегося в тенях. В последний миг, когда она поворачивает ручку свой двери, ему кажется, что кровь шумит в его собственных ушах. Клыки, будто стали в два раза длиннее, царапают его бледные губы и он, не в силах сдерживаться, бросается вперед, чтобы сжать жертву в крепких объятиях.
- Ну, только не в шею, Влад! – Ди успевает извернуться и оказаться за его спиной. Сестра родилась живой, но она всё равно быстрее. Ему вообще кажется, что он не может делать ничего, когда она парализует его своим строгим взглядом зеленых глаз. Эта зелень похожа на чистейшие изумруды, ещё более дорогие из-за эффекта свечения изнутри. На самом деле, это отблеск его алой радужки в глазах близнеца.
- И вообще мог бы быть поосторожней, - её тело всегда напрягается, подтягиваются все мышцы, когда она сердится. Кажется, вот-вот закрутится кольцами, зашипит и кинется. Владу не страшно, ему только ясно, что сейчас к ней не подступиться.
- Сегодня полнолуние, - Диана хмурится и смотрит мимо него в окно гостиной.
- Я и забыла, - смягчается она и улыбается. Её тело, до этого почти звенящее от напряжения, становится мягче, спина выгибается ему навстречу, так что грудь становится виднее под блузкой, отставляется бедро, Диана готова встретить брата как следует. На этот раз его рывок встречает больше благосклонности. Он подхватывает сестру, прижимая её к двери, и не замечает момента, когда она крепко обхватывает его ногами. Горячее дыхание около уха, а пальцы прохладные и гладят его затылок. От её ласк ему хочется заурчать.
- Я хочу тебя.
- Съесть или трахнуть? - Мурлыкает она, подставляя шею поцелуям. На этот вопрос не существует ответа. Он не скован людскими понятиями о гигиене и о том, что «принято». Он спит с собственной сестрой и где-то на периферии его сознания, никогда не бывшего человеком существа, есть понимание, что это неправильно. Так же не правильно есть и трахаться в один и тот же момент. Но знание не может остановить Влада.
- Я же просила не в шею, - напоминает она и он сползает перед ней на колени. Сейчас её кровь приливает совсем не к шее, её там много, притоки вен сливаются в один бурный поток, громыхающий для него как водопад. Узкие джинсы упрямятся и он, не сдержавшись, кусает её прямо сквозь ткань. Потом Диана напомнит ему, чтобы он не портил её одежду. Ему нравится слушать её замечания, Влад любит вообще всё что касается жизни и связанными с нею мелочами. От укуса сестра всегда немного слабеет и становится полностью послушной апатичной в его объятиях.
Тогда он можем почувствовать свою власть над ней. Целовать её полуприкрытые веки, опустившиеся уголки губ, раздевать. Ему хочется быть как отец: сильным и опытным, но он не может быть опытнее собственного близнеца. Тем более у них никогда не было никого кроме друг друга. И он может чувствовать себя сильным пока она не придет в себя. Тогда останется только успевать за ней. Диана воспринимает всю жизнь с её аспектами как поле боя. В ней слишком много энергии, которая досталась ей за обоих детей, которые должны были бы быть живыми, но не вышло. У неё даже постоянная температура тела выше, чем у обычных людей
Пальцы всегда горячие и сухие как у лихорадочной. Иногда Владу кажется, что она прожжет его насквозь, положив раскрытые ладони ему на спину. Кстати когда это он успел избавиться от рубашки? Впрочем, понятно, что он тут не единственный кто портит любовнику одежду.
Укус в шею. Не до крови, просто приказ лежать тихо. Конечно, это никогда не помогает. Тело под ним изворачивается одним коротким яростным движением и вдруг уже Влад прижат к кровати, а на шее быстро затягивается сестринский укус. Ди тянется к нему, целуя отвлекая от дискомфорта между ног. Ему не нравится чувствовать возбуждение просто так, поэтому он всегда торопит разрядку. Диана всегда шутит что с таким предпочтениями ему очень повезло, что он сразу родился вампиром. Хотя без дополнительных пояснении о человеческой физиологии Влад шутку не оценил.
- Ди, - умолять он тоже ненавидит и ему повезло, что сестру не надо просить дважды. Она тянется рукой вниз между их телами, отвлекается и он успевает утвердить свою позицию. Диана вскрикивает, бьется под ним пытаясь освободиться. Эти движения кажутся беспорядочными, но точно подстроены под его толчки, всего лишь усиленный эффект от его стараний. Стон и она подается ему навстречу, ладонь Влада скользит по вспотевшему изгибу спины, ложится на бедро. Ей нравится так, когда он немного поддерживает её навесу. Наверное, в таком положении ему удобнее всего давить на чувствительную точку. Да, пытаясь приобрести богатый, хотя бы теорией, опыт, он перечитал много литературы на волнующую тему. Влад даже знал, что попади они в любовный роман, его член называли бы нефритовым стержнем. Это его оскорбляло потому что возбужденным он, наверное, мог бы поспорить с нефритом по твердости. Диана как раз сообщала ему нечто в этом духе.
Она уже уселась к нему на колени, мягкие груди практически размазались по его костлявой и ребристой груди, сухие пальцы судорожно впились в плечи, словно это было единственной возможностью удержаться. Конечно, не единственная: он сам вцепился в Ди как в соломинку посреди водоворота. Она вся горячая и жжет ему пальцы, влажные губы оставляли ожоги на шее, а запах крови, густой и железный казался столь плотным, что Влад ощущал его.
Диана тоже любит быстро. Быстро, но часто. Именно поэтому они всегда вместе. Они не противоположности, они – целое, просто недоразумение при рождении разделило их. Занимаясь любовью, они не просто объединяются, а сливаются в один густой ком жизни. Влад ощущает, как под ребрами бьется сердце, как потеют ладони и кровь бежит по его венам, прилипая к щекам. Родители, наверное, осудили бы их. В основном, Влада, потому что он старше сестры на целых две минуты и всегда считалось, что он должен быть разумнее. Но ему есть, что ответить на их осуждение. Мать родила его мертвым, поэтому Диана – единственная жизнь, которая ему доступна и он имеет на неё право.
Дневники вампира
читать дальшеВ следующем году он поступит в Оксфорд, и больше не будет ездить с младшим в одном купе. Другие могут не замечать или просто не знать, как и он, пока не остался с ним один на один. Раньше они учились в одной школе и большой семейной компанией оккупировали места, шутили и постоянно ели сладости. Позже, когда вышел Гарри Поттер, Артур уже знал кого ему напоминает известная троица и заподозрил, что Роулинг, возможно, встречала их на своем пути. Артур знал, что мимо их семейства не пройдешь так просто, собираясь вместе они светились бесшабашной радостью тех кто будет жить вечно. Хотя, лично у него, не было конкретного решения на это счет. А потом появился Питер. Темное пятно среди них, в большой компании незаметное, но разрастающееся по освободившейся площади. Теперь они ездили из школы в полном одиночестве и тишине своего купе, потому что люди чувствовали эту темноту. Давящий мрак клубился под круглой лампой, заставляя её мигать, а Питер смотрел своими светло-голубыми, почти белыми глазами и молчал. Казалось, он не моргает, может, так оно и было, но что он видел на двери вагона со стеклом на уровне головы, было совершенно неясно. Наверное, он кого-то ждал. Каждый раз, когда ехал с братом в поезде.
- Не бойся меня, - отличное заявление для существа абсолютно не из этого мира. Влад не такой, семейству Хеллсинг не привыкать к вампирам, хуже с…
- Я всё знаю, - хуже, когда ты самолично нянчился с кем-то, а он кажется тебе взрослее раз в десять. Эти светлые глаза смотрят в саму бесконечность, в ту самую бездну, о которой предупреждал Ницше. И теперь бездна смотрит глазами Питера.
- Тебе станет легче на станции, - он просто озвучивает мысли человека, не нуждаясь в ответе, но Артуру уже просто неудобно промолчать.
- Да, - говорит он и надеется, что Лондон накинется на него побыстрее.
Абрахам не может не чувствовать досаду, когда видит как они стекаются домой из разных мест Англии. Он - старший и должен был следить за всеми, как кружевница за своими ниточками, не давать им распасться. Может быть, всё наладится, когда Артур поступит в Оксфорд, а чуть позже присоединиться и Питер?
- А вот и Кэмбридж! – Это их фамильная шутка. Они надеялись, что Ди, не почувствовав семейной поддержки, постарается перебежать под знакомое крылышко. Туда, где седые профессора помнят, как ещё её прадед напивался и водил женщин в своё общежитие. Но она оторвалась от них с легкостью и не собиралась привязываться обратно. Они могут подшучивать над ней сколько угодно, но не станет легче. Части семьи не будет вместе с ними уже никогда.
- Артур, только не давай ей тебя услышать, - «страшным» шепотом предупреждает Абрахам и смеется, надеясь избавиться от какого-то неясного и неприятного чувства. Сравнимое только с царапаньем ножом по стеклу.
- Это я, - голосок Питера бесцветный, еле слышный, как он сам. Настолько призрачный, что кажется: его видят и слышат лишь члены семьи, да и то не всегда.
- Что?
- Артур так думает.
- Не обращай внимания, - братец, наверное, совсем надоел младшему. Кто-то должен заняться ими обоими.
И Дианой. Мысль сбилась на сестру сама собой, ведь… Может и хорошо, что её так подолгу нет рядом? Что станет, когда им придется работать бок о бок? Когда она всё такая же высокая и смуглокожая будет цокать каблучками по гулким коридорам особняка, а мрачная тень таскаться за ней следом. Владислав уже успел стать призраком Кэмбриджа. Какой же был скандал, и ещё одна его промашка. Владу не место среди людей. Так что они с матерью приняли правильное решение.
Диана всё так же спешит по платформе, не ускоряя шаг, не сбиваясь на бег, кажется, что идет по своим собственным делам. Не к ним. И за спиной высится Влад. Интересно как ей удается налаживать свою личную жизнь с таким телохранителем? Или именно поэтому о её кавалерах не слышно ни слова?
- Она как мама, - вновь лепечет Питер. Да не поспоришь. Казалось, природа уже не расщедрится на ещё одно совершенство, это было бы так расточительно с её стороны. Конечно, её глаза не голубые, а зеленые. Тем не менее они всё той же особенной формы, при которой чуть прищуренное веко может стать последним, что ты видел в этой жизни.
- Да уж, хороша, - отзывается Артур на реплику брата, где-то за его спиной, но Абрахам молчит и жадно смотрит на сестру. Как будто можно на свете найти слова, не оскорбляющие своей посредственностью то, что из себя представляют женщины их семьи. Пожалуй «она как мама» лучший комплимент из всех возможных.
- Ну, так мы едем домой? – Диана потягивается, плавно привстав на носочки, как всегда делала и делает, выйдя из спальни и почти проснувшись. Влад молчит. Вот теперь все в сборе.
И тогда их временно окутывает тишина, отдаляются звуки шумного вокзала, остаются только они. Вся семья Хеллсинг здесь, и что-то в мире щелкает, будто включается нечто требующее присутствия всех пятерых. Они собрались и едут домой, чтобы снова стать целым или навеки разъединиться.
-
-
16.01.2012 в 19:52И да, если у этой парочки "кое-кто родился мертвым", я уже предвкушаю, чего он может надебоширить :з
З.Ы. Комплекс Эдипа мне тут чудакнулся или и впрямь есть?)
-
-
16.01.2012 в 20:02Ммм, кого? Мне честно не хватает фантазии чтобы понять аббревиатуру)
Комплекс Эдипа мне тут чудакнулся или и впрямь есть?)
Ага, он)
-
-
16.01.2012 в 20:06Ыц Х)
-
-
16.01.2012 в 20:12-
-
12.02.2012 в 22:11Не фанатка инцеста ваще ни разу, но что понравилось, так это звероподобный Влад.
-
-
12.02.2012 в 22:19Что касается Влада,в нем у меня основная загвоздка. Сложно описать существо которое не просто вампир, а которое НИКОГДА не было человеком вообще.
-
-
02.04.2012 в 12:34чисто из интереса, Тру Блядь будет?)
-
-
02.04.2012 в 20:51-
-
12.04.2013 в 15:25