Поздней весной в пустом классе душно и жарко, даже если окна открыты. Душно – от абрикосового цвета в аллее на школьном дворе, от отсутствия даже малейшего ветерка и от повисшей сухой тишины. Завтра – экзамен по геометрии, но мысли заняты совершенно не этим.
Прижать к стене, целовать – тяжело, грубо, резко и больно. Пальчики ей нежные заламывать, сердце её слушать рядом со своим.
- Люблю тебя, - шепчет Маша, - люблю…
- Да отпусти ты, - огрызается подруга и вырывается из объятий.
Садится на подоконник, закидывая ноги в дешёвых джинсиках и белых кедах на ближайшую парту. Ксюшенька умница и отличница, Ксюшенька завтра сдаст экзамен без проблем. И, может быть, поможет непутёвой подружке.
Маша присаживается на краешек рядом и вдыхает аромат туалетной воды. Протягивает руку к пышной копне волос и хочет погладить, но Ксеня лишь отдёргивается, вопя:
- Волосы!
Маша вздыхает.
- Не любишь ты меня.
Ксюшенька отзывается просто и почти беззлобно:
- Не люблю.
И вот тут терпение у Маши взрывается. И с губ срываются очень, очень обидные слова.
Маша ведь ревнует. К самой жизни, к воздуху да хоть к этому чёртову подоконнику. Ксюша смотрит скучающе и раздражённо.
- Не ори. Услышат ведь, - кидает Ксюша. – И вообще…
«И вообще» расстраивает больше всего. Оно какое-то никакое. Безвыразительное. Равнодушное. Как будто утомляющее расстройство. Маша предпринимает попытку примирения:
- Хочешь, я тебе повесть посвящу? – говорит она, зная, что повесть-то уже есть, и посвящена она давно.
Ксюша пожимает плечами.
Маша вздыхает. И на следующий день пишет экзамен сама.

оно такое...лёгкое. весеннее.
и жизненное, наверное..