Можно просто Файар
Посмотрела я первую серию Fate\Zero, что от той самой студии ufotable, поставившей незабвенный Kara no Kyoukai: The Garden of Sinners . И, как не трудно догадаться, мое мнение вновь укладывается в два слова: это круто. Большая часть серии ушла, понятное дело, на раскачку: авторы скрупулезно расставляли приоритеты и мотивации, показывая зрителям в танке, кого любить, а кого не стоит, пугали жучками и червячками, толпами ползающими по бесчувственному тельцу Сакуры-лоли и прочее, прочее. Понятно, что без няшек Эмии Киритсугу, Айри и Тосаки-старшего тоже не обошлось. Ну а в конце началось самое-самое, а именно призыв Слуг. Я случайно взглянула на свои руки, пока в сиянии призыва и под пафосную инструментальную музыку появлялись Гильгамеш, Сэйбер и другие Слуги, и убедилась, что да, у меня мурашки.
Это было здорово. Может, еще разок пересмотреть?
Ах да, чуть не забыла про Мраморную луну. Четвертая часть:
Marble Moon - ch1-4
Арквейд прыгала с крыши на крышу, словно пытаясь догнать ускользающий закат. После встречи с Алукардом и Сиэль ее сердце вовсе не успокоилось — теперь оно билось еще тревожнее, нежели чем когда бывшая белая принцесса только прибыла в этот город. Тревога, не оставляющая ее душу, ясно говорила о приближающейся опасности, но Брюнстад никак не могла понять, с какой стороны исходит эта неведомая угроза. Казалось, что весь город задумал против нее какую-то подлость. Такая атмосфера нервировала и пугала Арквейд, ужасно отвлекая от поисков.
Наконец, не в силах справиться с тревогой, она спрыгнула с очередной крыши в темный сквер. Деревья развесистыми ветвями укрывали это место от вездесущего ока алой лондонской луны. Арквейд огляделась и, устало вздохнув, присела на ближайшую скамью, пытаясь привести мысли в порядок. Она не сразу разглядела во мраке пару тускло светящихся неподвижных алых точек среди ветвей деревьев. Девушка едва заметно нахмурилась, но виду не подала.
Несколько минут прошли в полной тишине. Арквейд едва дышала, пытаясь казаться максимально расслабленной и спокойной. Непонятный обладатель алых точек-глаз наблюдал за нею с дерева, не двигаясь с места. Город молчал, бесстрастно взирала с ночных небес увенчанная звездной короной луна. Мир словно застыл в ожидании. Внезапно пара кровавых точек мигнула и сдвинулась с места, и Арквейд задержала дыхание, считая секунды. Неожиданно громко захлопали черные крылья, стряхивая перья и листья с ветвей, и огромная черная птица, хрипло каркнув во мрак, слетела с дерева и, пролетев мимо, куда-то села. Арквейд выпрямилась на скамье, вглядываясь в сумрак. Ей понадобилось все ее вампирское зрение, чтобы разглядеть темный силуэт, едва заметный во мраке. Она вздрогнула, когда странный низкий голос, в котором можно было уловить бессчетное количество отзвуков, проговорил негромко, взрезав тишину:
— Приветствую, Арквейд Брюнстад, белая принцесса Шинсо. Я думал уже, что не смогу отыскать тебя этой ночью.
Он появился из тени: высокий широкоплечий мужчина в темно-синем плаще; суровые глубоко посаженные темно-серые глаза его мрачно взирали на Арквейд с грубо очерченного, словно вырезанного из камня бледного лица. Арквейд узнала его.
— Что понадобилось тебе от меня в такой час, Неро Хаос, десятый прародитель мертвых апостолов, когда-то носивший имя Фабро Рована, — в тон ему спросила она, поднявшись. Плащ соскользнул с ее плеч, оставшись лежать на скамье.
— Странно, что многомудрая принцесса еще не догадалась, — все так же негромко ответил названный Неро Хаосом мужчина. — Я пришел, чтобы поглотить тебя, Арквейд Брюнстад, и присоединить к своей небольшой армии.
После этих слов прямо из его тела непостижимым образом выскочило несколько животных — совы, волки, леопард, — все черные, как самая непроглядная ночь. Сверкая клыками и клювами, звери покорно уселись у ног Неро. Его лицо оставалось бесстрастным, в то время как за Арквейд неотрывно наблюдали кровавые глаза его фамильяров.
— Ты выбрал не самый удачный момент для решения своей проблемы, — Арквейд вздохнула, откинув с лица непослушную золотистую прядь. — Видишь ли, я тут опять охочусь за нашим общим знакомцем — Роа Вальдамьонгом. Почему бы тебе не подождать пару дней? Свидание наше мы можем назначить сразу после того, как я разберусь со своим старым «другом»...
— Чтобы ты досталась мне истощенной битвой с этой змеей? — в прежде хладнокровном голосе Неро прорезался некий намек на возмущение. — Или — что еще хуже — укрылась в своем Тысячелетнем Замке? Можешь поверить мне, принцесса, я не желаю осаждать твою твердыню ближайшие пятьдесят-сто лет. Я рассчитывал поглотить тебя сейчас, пока ты еще в состоянии выдать свой лучший мраморный фантазм.
— Вот еще, тратить на тебя фантазм, — лениво протянула Арквейд. — Не понимаю я тебя. Зачем тебе нападать на истинного предка, профессор Неро? Твои шансы на победу столь малы, что...
— Чушь, — отмахнулся вампир. — Мы оба знаем, что Роа украл бо́льшую часть твоих сил. Для меня сей факт даже печален, ведь получается, что ты в любом случае достанешься мне несовершенной.
— Тебе никогда не удалось бы победить меня, обладай я всей своей прежней силой, — покачала головой Арквейд. — Похоже, в твоей голове что-то перепуталось. Определенно, слияние с сотнями зверушек не пошло тебе на пользу, бывший алхимик. Да и потом, зачем тебе моя сила?
— Тебе известен ответ на этот вопрос, — не обратив никакого внимания на реплики бывшей лунной принцессы, ответил Неро. — Я хочу понять свою природу. Твоя сила поможет мне в моих изысканиях. Пока еще не поздно...
Арквейд понимающе кивнула.
— Ясно. Твое тело больше не может выдерживать мощь Зеркала, верно? А столь большое количество сознаний разрывает твою душу на части... Это означает, что скоро твоему существованию придет конец.
— Увы, — проговорил без всякого сожаления в голосе Неро, пожав плечами. — Думаю, что это действительно так. Мое время уходит. Но перед исчезновением я все-таки хочу понять, что же я такое, чем я стал и во что превратился. Только тогда я смогу признать, что мое существование было...
— ...Не бессмысленным, — негромко закончила Арквейд его мысль. — Что ж, твоя цель мне ясна, профессор. Однако все же я не могу так просто тебе уступить.
— Я был бы разочарован, если бы вышло иначе, — на лице Неро появилось какое-то странное подобие улыбки; она казалась чужой и вскоре исчезла, скрывшись в тени — последнее напоминание о том, что этот вампир — это чудовище — некогда был человеком, алхимиком по имени Фабро Рован. Он ничего не сказал более, не сделал ни одного движения, но звери у его ног вдруг разом поднялись на лапы или расправили крылья. Две совы, ворон, два волка и леопард — шестеро созданий цвета безграничной пустоты разом устремились к Арквейд, оскалив клыки, обнажив когти или разинув в беззвучном боевом кличе острые клювы. Их глаза сверкали в ночи алым потусторонним светом.
Первыми до белой принцессы долетели птицы — две совы бесшумно упали на нее сверху, метя острыми когтями прямо в глаза. Однако Арквейд легко и ловко извернулась, схватив одну из птиц и сжав ее железной хваткой так, что несчастное создание забилось в ее стальных пальцах, закричав жалко, и тут же издохло. Вторая сова последовала за первой практически тут же, сброшенная на землю чудовищным ударом. Впрочем, она все же оказалась более удачливой, сумев оставить на щеке Арквейд глубокую царапину. Алая кровь тонкой струйкой устремилась к подбородку принцессы, но та, кажется, даже не заметила этого, смазав ее ладонью.
Следующим оказался ворон, проживший едва ли дольше своих пернатых сестер. С хриплым карканьем он упал на землю, и тут же рассыпался в прах. Арквейд оглянулась, но не увидела тел сов. Это означало, что...
Додумать свою мысль она не успела, поскольку ее атаковал леопард. Большая кошка бесшумной тенью обрушилась на Арквейд, увлекая ее на землю. Но здесь стальным лапам хищника пришлось столкнуться с вампирскими когтями принцессы истинных предков. Сцепившись в один клубок, кошка и женщина покатились по земле, пока, наконец, не наткнулись на цветочную клумбу. Арквейд удалось подстроить удар так, чтобы он пришелся в основание черепа леопарда. На какое-то время это заставило кошку потерять контроль над ситуацией, и тогда Арквейд, вырвавшись из лап своего покрытого шерстью противника, нанесла удар острыми когтями прямо в его открытое горло. Брызнула черная кровь, и пантера испустила предсмертный булькающий рык. Теперь уже Арквейд ясно увидела, что животные Неро Хаоса, несомненно, не являются обычными зверями; подобно убитым вампирам они распадались в черный прах. Видимо, их сознания возвращались к хозяину, который мог призвать их вновь.
Арквейд вышла из схватки с пантерой без серьезных ран — все-таки на дворе было практически полнолуние. Однако ее поджидал очередной неприятный сюрприз: Неро направил против нее еще двух черных волков. Косматые хищники как раз настигали ее, обходя Арквейд по кругу с двух сторон. Внезапно один из них устремился в атаку, и пока принцесса Шинсо отбивалась от него, второй волк прыгнул и вцепился огромными острыми зубами в руку вампира, едва не вырвав ее вовсе. Арквейд вскрикнула скорее от гнева, чем от боли, но волка это не остановило; повиснув на ней, псина мешала вампиру сражаться с первым ночным охотником. Не удержавшись на ногах, Арквейд опять оказалась на земле. Одна рука была полностью бесполезна, а сама принцесса оказалась придавлена нешуточным весом двоих матерых волков. Положение было безнадежным: чтобы расправиться с одним хищником, Арквейд пришлось бы пожертвовать рукой. Недопустимо!
— Я вижу, битва окончена, — раздался неподалеку голос Неро Хаоса. Из-за того, что косматые волки закрывали ей весь обзор, Арквейд не могла видеть своего противника, но догадывалась, что он совсем близко.
— Не находишь, что использовать в битве фамильяров — это низко, Фабро? — хрипло крикнула она.
— Эти звери — тоже я, — был ей ответ. — Так что, можно сказать, с тобою сейчас сражался ни кто иной, как я сам. Все честно. Хотя, даже если бы оно было и иначе... Ты должна сознавать, что такие мелочи, как благородство, и прочие высокие материи меня совершенно не интересуют.
— Это так в духе мертвых апостолов, — язвительно пробормотала Арквейд. Ее постепенно охватывала паника. Черт побери, как же она могла так попасться?
— Итак, принцесса, приготовься закончить свое нынешнее существование, — снова не обратив на ее реплику никакого внимания, продолжал вещать без всякого выражения Неро. — Пришло время тебе присоединиться ко мне...
«Все, — решила Арквейд. — Прощай, рука. Нельзя так просто сдаваться Хаосу. Лучше я буду продолжать охоту за Роа без одной конечности, чем превращусь в очередного фамильяра этого психопата». Она уже приготовилась нанести разрушительный удар одному из волков, распрощавшись, таким образом, с левой рукой, как внезапно кровавый мрак прорезал новый — уже ставший знакомым — голос.
— Вижу, у вас проблемы, мисс Брюнстад. Может быть, требуется моя помощь?
— Алукард! — не скрывая радости, воскликнула Арквейд.
— Черт побери, не часто мне доводилось слышать, чтоб мое имя произносилось таким счастливым тоном! — хохотнул невидимый вампир. — Я польщен.
— Что происходит? — донесся голос Неро с другой стороны. — Кто здесь?
— Твоя смерть, — откликнулся Алукард, и тут же раздался выстрел. Коротко взвыв, волк, тот, что вцепился в левую руку Арквейд, разомкнув челюсти, исчез в дымке черного пепла. Белая принцесса тут же оказалась на ногах, одним мгновенным движением всадив освобожденную руку прямо в широкую грудь первого волка. Раздался вой, прервавшийся, как только Арквейд нашарила среди ребер животного его сердце и с огромной силой сжала его в ладони. Когда же и этот волк растворился в ночном мраке, Арквейд смогла наконец откинуть с лица измазанные в крови волосы и оглядела открывшуюся ей сцену. Двое вампиров — один в синем плаще, другой — в красном, стояли друг напротив друга. Алукард ухмылялся, нацелив дуло серебристого пистолета прямо в голову Неро Хаоса, помрачневшего еще больше.
— Так кто тут говорил о честности, принцесса? — спросил бывший алхимик, едва ли не оскорбленный исходом битвы.
— Когда даме угрожает опасность, глупо думать о благородстве схватки, — Алукард широко усмехнулся и взвел курок, приготовившись стрелять. Однако Неро как будто не обратил на это ни малейшего внимания, сосредоточив его исключительно на Арквейд. Он сказал без тени улыбки:
— Мы еще встретимся, Ваше Высочество, ибо наша битва не закончена.
— Как скажешь, мистер Рован, — устало улыбнулась бывшая принцесса. — Только лучше бы наша встреча случилась после того, как я разберусь с Роа, а не до... — Впрочем, все равно Хаос не стал ни дослушивать ее, ни дожидаться выстрела Алукарда, исчезнув раньше, чем Арквейд успела закончить свою мысль. — Ну что за манеры, — пробормотала Арквейд, глядя на то место, где прежде стоял один из прародителей мертвых апостолов. Она устало вздохнула и покачнулась.
— Вы ранены, Арквейд? — услышала она вопрос Алукарда, заданный, впрочем, бесстрастным тоном.
— Не беспокойтесь. Я просто слегка недооценила этого Неро. Позволила призраку Роа одурачить себя. Ну не глупо ли? — и она невесело рассмеялась. — Ничего. К завтрашнему вечеру должно пройти. Полнолуние же... — Арквейд хотела было подойти к скамейке и взять свое пальто, но силы оставили ее, и она бы, наверное, села там, где стояла, если бы не своевременная помощь Алукарда, подхватившего ее под руку.
— Оп-па. Говорите, пройдет, да? — переспросил он с обычной для него усмешкой, усадив Арквейд рядом с ее плащом.
— Пройдет, — улыбнулась она, откинувшись на спинку скамьи и вдохнув обжигающе холодный ночной воздух. Для нее, разгоряченной схваткой и пролитой кровью, даже теплая летняя ночь показалась прохладной.
— Будь вы обычным вампиром, я посоветовал бы вам выпить крови, — Алукард развел длинными руками. — Но, как я понимаю, это бесполезно...
— Будет только хуже, — покачала она в ответ головой с грустной улыбкой. — Вам придется охотиться еще и на меня, не только на Роа.
— Да, не вижу в этом ничего хорошего, — согласился вампир. — Так значит, это был тот самый Роа?
— Что? — Арквейд удивленно взглянула на Алукарда и забавно замотала головой из стороны в сторону. — Нет-нет! Это был Неро Хаос, которого ранее знали как алхимика Фабро Рована. Это долгая история; он один из двадцати семи прародителей мертвых апостолов. Понятия не имею, как он оказался здесь.
— Вот как? — Алукард поправил шляпу. — Интересно... И что же ему от вас-то понадобилось?
— Он решил меня поглотить. Думает, что моя сила поможет ему в его научных изысканиях. Так легко он от меня не отстанет.
— Прекрасно, — пробурчал вампир, думая, что этот самый Неро кого-то ему подозрительно напоминает. — Еще один враг на мою голову. Хотя, может, он окажется интересным противником... Как думаете, мисс Брюнстад?
— Более чем. У него более шестисот фамильяров самых разных форм и размеров, и все они, насколько я поняла, умеют регенерировать... В общем, Неро удивителен в той степени, в какой может быть удивительно подобное чудовище.
— Хм-м, вот, значит, как? — протянул Алукард, бросив взгляд туда, где совсем недавно стоял его противник. — Что ж, эта история обещает быть действительно увлекательной. Ладно, я обдумаю ваши слова. Как вы себя чувствуете? Сможете сами добраться до...
— О, не волнуйтесь, — Арквейд вежливо улыбнулась. — Хотя ваша галантность делает вам честь, я все же вовсе не так беспомощна, как вам может показаться.
— Что ж, тогда позвольте откланяться, Ваше Высочество, — Алукард надвинул шляпу на глаза и поплотнее запахнулся в длинный алый плащ. — До встречи.
— До свидания, — откликнулась Арквейд, и тогда вампир в красном исчез, словно растворившись в воздухе. Белая принцесса же устало прикрыла глаза и, кажется, задремала прямо на скамейке под тихий шепот деревьев в темном сквере.
Впрочем, вскоре Алукард вернулся. Вряд ли его вел обратно здравый смысл — скорее, что-то, лежащее за его пределами. В конце концов, здравомыслием сей вампир не отличался никогда, даже во времена бытности человеком; жизненные обстоятельства не позволяли. Вот и получалось, что с точки зрения обычной логики его поступки рассматривать было никак нельзя. Однако и о каких-либо чувствах говорить не приходилось: давным-давно кануло в Лету время, когда Алукард в последний раз позволял эмоциями ослеплять себя. Как ни посмотри, а каждый раз, когда его сердце брало верх над разумом, сам он оказывался в проигрыше. История с Миной — яркое тому подтверждение. Эта рана так и не зажила до конца в душе того, кого ранее величали не иначе как графом.
Обнаружив Арквейд на том же самом месте, где он ее оставил, да еще и спящую сном праведницы, Алукард вздохнул. Долю секунды — всего-навсего долю — он смотрел на нее так, словно увидел саму леди Годиву без ее лошади. В глубине души он, несомненно, подозревал, что она останется на месте, однако голос разума упрямо твердил ему, что никого здесь не будет. Выходило, что Алукард верил в то, чего сам был лишен — в здравомыслие. Но он как-то упустил из виду, что Арквейд тоже, несомненно, вампир. Теперь чутье подсказывало ему, что она, вероятно, не хуже него — а может и лучше, так не угадаешь — умеет выкидывать разные фортели.
Впрочем, на серьезного вампира она ничуть не походила — ни внешне, ни даже повадками. За долгие пятьсот лет жизни Алукард научился разбираться в людях и в чудовищах — и отличать их друг от друга; все-таки не зря его называли королем немертвых и Князем Нечисти. Он не был ни глупцом, ни доверчивым идиотом; он хорошо знал как историю, собственно, вампиризма, так и историю истинных предков; а если он и позволял Арквейд считать, что сочетание «мертвый апостол» ему ничего не говорит, значит, он действительно — только позволял ей так считать. Без этих знаний ему было бы гораздо сложнее поверить Арквейд и Сиэль. С его-то характером и жизненным кредо «сначала стреляй — потом разбирайся»...
Впрочем, все эти истории об истинных предках для него всегда были чем-то вроде детских сказочек. Алукард родился едва ли не на триста лет позже событий, фактически положивших конец эпохе древних вампиров. О двадцати семи прародителях мертвых апостолов он тоже знал не очень много; в их список он не был включен, несмотря на то, что не уступал в силе ни десятому Неро, ни нулевому Роа. Как бы то ни было, Алукард по этому поводу не переживал совершенно. Ему было, в общем-то, все равно, куда он включен, а куда — нет. Уж мир-то его улыбку точно забудет не скоро...
Сложно было поверить, что сейчас здесь, перед ним, находится та самая знаменитая принцесса Шинсо — создание, когда-то обладавшее поистине разрушительным могуществом. Спящая женщина с лицом ребенка, даже перемазанная с ног до головы своей и чужой кровью, казалась самим воплощением покоя. Окажись на месте Алукарда кто-нибудь другой, менее искушенный жизнью, не столь циничный и не столь мудрый, и голову он бы уже бесповоротно потерял. Противостоять очарованию этой женщины, хранившей на челе красоту ушедшей эпохи — эпохи могущественного и бесконечно гордого народа, чье величие до сих пор тревожит умы посвященных, было просто невозможно. Арквейд Брюнстад являла собой нетленное воплощение той древней, навсегда превратившейся в пыль эры, того великого, благородного, но забытого и не воспетого в песнях времени, что сейчас находит отражение лишь в эфемерных намеках и полунамеках, которые так легко принять за сказки.
И в этом было ее обаяние. Словно призрачная тень, словно отзвук давно отзвучавшей мелодии являлась она в этот мир на несколько кратких ночей, чтобы однажды просто исчезнуть с первыми лучами солнца. Весь ее образ был пронизан лишенной воспоминаний печалью, и эта тоска непреодолимо тянула к ней всякого, с кем сталкивала ее жизнь. Догадываясь о тех отношениях, которые в действительности связывали того, кого раньше знали под именем Михаэля Роа, и Арквейд, Алукард хорошо понимал бывшего церковника. Вот только самому Вальдамьонгу понять себя не давала сначала его непомерная гордыня, а затем — само его сознание, истершееся за время многочисленных перерождений.
Обдумывая все это, Алукард неподвижно стоял в ночной тишине. Наконец, он сделал шаг по направлению к скамье, и Арквейд тут же проснулась. В сумерках ее багровые глаза казались лишенными цвета. Она взглянула на Алукарда так, как он сам недавно смотрел на нее. Вампир в алом плаще нарушил молчание:
— Я вернулся, — проговорил он с напускной небрежностью.
— Зачем? — поинтересовалась Арквейд, не скрывая удивления. Она оказалась намного честнее Алукарда — или наивнее. Бывшая принцесса не делала ни малейшей попытки скрыть изумления.
— Подумал, что до рассвета еще далеко, а вам все-таки может потребоваться моя помощь.
— Вот как? Все же благородства у вас отнимешь, верно? — в ее голосе прозвучала неприкрытая ирония.
— Возможно.
— Что ж, — Арквейд встала практически без усилий. Рукав ее белой кофты был порван — от волчьих клыков не спасла даже прочная синтетическая ткань — и залит уже успевшей подсохнуть кровью. Впрочем, кровью был залит не только рукав... Истинный предок вздохнула, с забавным упорством пытаясь рассмотреть, что творится у нее сзади. Она подобрала со скамьи свой плащ и надела его, застегнув наглухо на все пуговицы. — Надеюсь, никто ничего не заметит. Завтра придется что-то придумать — не могу же я разгуливать по городу в таком виде... — она сделала краткую паузу, а затем предложила с улыбкой: — Ладно. Давайте вы проводите меня до отеля, хорошо? Просто я не знаю, какую еще помощь вы можете мне оказать...
— Договорились, — усмехнулся Алукард, и оранжевые стекла его очков тускло сверкнули во мраке. — Дамы вперед — я все равно не знаю дороги.
— Прошу за мной, — несмотря на ранения, Арквейд двигалась с прежней грацией. Они никуда не торопились. Алукард просто шел следом за своей спутницей и в основном молчал. Истинный предок — тоже; наверное, ей было непросто говорить после того, как ее поваляли по земле пара волков и пантера.
Спустя какое-то время они, наконец, добрались до гостиницы безо всяких приключений. Дорога у них заняла больше часа, в городе уже царила поздняя ночь, однако на улице перед отелем даже для такого времени было слишком уж тихо и темно. Арквейд хорошо помнила прошлую ночь — освещение здесь было исправным, однако сейчас в сумраке видны были лишь тонкие фонарные столбы, ни на йоту не освещенные. В гостинице тоже не горел свет. Почувствовав какую-то невнятную тревогу, Арквейд остановилась рядом с лестницей.
— В чем дело? — негромко спросил за ее спиной Алукард. Затем послышалось его разгневанное, едва приглушенное рычание: — Черт побери!
Арквейд положила белую ладонь на перила и едва успела почувствовать что-то липкое под пальцами, когда к ее горлу подкатил комок, и она вынуждена была отдернуть руку, прикрывая рот. Брюнстад резко шагнула назад и вздрогнула, случайно наткнувшись на своего спутника. Тот едва не споткнулся об нее, столь неожиданно шарахнувшуюся от лестницы, но это, тем не менее, не помешало ему с завидным проворством выхватить из-под плаща оба своих пистолета.
— Останьтесь здесь, — бросил Алукард, обойдя замершую девушку и направившись ко входу. Взойдя по лестнице, он толкнул дверь, однако ему что-то помешало. Пришлось нажать посильнее, чтобы дверь, наконец, поддалась. Как оказалось, с той стороны ее подпирало чье-то окровавленное тело.
Стоит уточнить: чьи-то окровавленные останки, поскольку телом это назвать уже было никак нельзя. Казалось, здесь поработала целая стая голодных диких зверей, изодравших человека до неузнаваемости. Как бы то ни было, подобными картинами Алукарда напугать было сложно, и он без всякой брезгливости переступил через тело и вошел в холл.
Внутри царил полный хаос. Все, что можно было сдвинуть с места, было опрокинуто, все, что можно было разбить — разбито. Сложно было найти место, не залитое кровью. И откуда, пришла в голову Алукарда бесстрастная мысль, в таком маленьком отеле взялось столько посетителей, чтоб устроить здесь форменный ад? Или же относительно небольшие размеры этого места создавали иллюзию кровавой бойни?
Позади раздались легкие, едва слышные шаги. Алукард обернулся и увидел Арквейд. Та молча стояла над телом несчастного, чьей единственной функцией теперь было подпирать дверь. Истинный предок была бледна, как смерть; она молча закрыла рот рукой, и на ее лице была написана такая му́ка, что даже в каменном сердце зашевелилось бы сочувствие. Впрочем, у Алукарда, как известно, сочувствию шевелить было нечего. Он сказал:
— Видимо, здесь поработал наш новый друг, верно?
Арквейд подняла на него несчастный взгляд и едва заметно кивнула.
— Да, это Неро. Несомненно... Только он пожирает жертв... полностью.
На секунду она прикрыла глаза и с очевидным усилием сглотнула.
— Это что, месть у него такая? — Алукард отвернулся, не желая видеть, как последняя из истинных предков мучительно борется с постепенно убивающим ее вампирским импульсом. До него донесся слабый ответ:
— Нет, это не месть. Он просто хочет увеличить силу, чтоб в следующий раз уж наверняка одержать надо мной верх. Месть же... Неро Хаос не мыслит такими категориями.
— Нам пора. Не стоит здесь задерживаться, — без всякого перехода сказал Алукард и, повернувшись, пошел к выходу, не глядя на свою еле держащуюся на ногах спутницу.
— П-подождите! — воскликнула Арквейд, когда он прошел мимо нее. — А как же... Может быть, здесь остался кто-то...
Тяжелые шаги Алукарда стихли. Какое-то время царило полное молчание, а потом, наконец, истинный предок услышала его холодные, лишенные всякого выражения слова:
— Вы сами-то верите в то, что говорите? Нет здесь никого. Только трупы, не способные стать даже упырями. Если мы задержимся здесь еще немного, мне придется убить вас, потому что, как я вижу, самостоятельно с жаждой вы уже не справляетесь. Если вы не хотите такого печального исхода, то следуйте за мной.
Он обернулся, взглянув на Арквейд поверх своих желтых очков. Она, похоже, еще колебалась. Но, наконец, кивнула.
— Хорошо, — и сделала шаг к выходу.
— Куда мы идем? — спросила Арквейд какое-то время спустя. Они покинули залитую кровью гостиницу, где Неро Хаос устроил ужасающий пир, и теперь шли куда-то по освещенным фонарным светом улицам города. У принцессы Шинсо только сейчас появились силы на то, чтобы хотя бы поинтересоваться, куда они, собственно, направляются.
— В особняк Хеллсинг, само собой, — ответил ей Алукард. Он все еще избегал смотреть на нее, словно ее растерзанный вид оскорблял его в лучших чувствах.
Арквейд едва не споткнулась, и какое-то время потратила на раздумья. Наконец, она растерянно поинтересовалась:
— А это ничего, что я...
— Будет как раз повод проверить, — довольным тоном откликнулся Алукард. Арквейд крупно повезло, что она ничего не знала о той мрачной усмешке, что на мгновение исказила лицо носферату.
Дальше они шли молча, думая каждый о своем. Наконец Алукард остановился перед внушительного вида особняком, скрытым от любопытных взглядов высокой, навевающей мысли о средневековых фортах, стеной. На постах у входа не было ни души. Приглядевшись внимательнее, Арквейд разглядела множество повреждений на стенах. Возникло ощущение, что совсем недавно это место подверглось жесточайшему штурму. Впрочем, бывшая принцесса не стала ничего говорить по этому поводу, а просто прошла вслед за Алукардом через ворота.
Их встретил пожилой, но держащийся с удивительным достоинством человек с длинными темными, седеющими волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке. Алукард, а вместе с ним и Арквейд, остановились перед мужчиной.
— Добрый вечер, — неожиданно вежливо и дружелюбно поприветствовал вампир этого человека. Брюнстад с удивлением почувствовала даже какие-то нотки теплоты в низком голосе Князя Нечисти.
— С возвращением, — откликнулся старик и взглянул на Арквейд. — Я вижу, у нас гости, — он улыбнулся. — Позвольте представиться: мое имя Уолтер Дольнез, я здешний дворецкий. Добро пожаловать в поместье Хеллсинг.
— Арквейд Брюнстад, — девушка присела в реверансе сантиметров на пять, с идеально прямой спиной, чем заслужила, наконец, одобрительный взгляд Алукарда. — Приятно познакомиться, мистер Дольнез.
— Мне тоже, мисс Брюнстад, — все с той же улыбкой ответил Уолтер и вопросительно взглянул на Алукарда. Тот вздохнул, став непривычно серьезным.
— Мы столкнулись еще с одним вампиром, Уолтер, — начал он объяснять. — Не тем, которого я должен был найти. Он уже успел натворить дел — сожрал целую гостиницу... прямо у меня под носом! — здесь в вампире ясно заговорил гнев, и чтобы смирить его, Алукарду пришлось приложить недюжинные усилия. Справившись с яростью, он спросил почти спокойно: — Интегра спит? Нужно выслать туда группу зачистки, — он назвал адрес, где располагалась гостиница.
С лица Уолтера сошла улыбка. Он серьезно кивнул.
— Госпожа Интегра еще не спит; она в своем кабинете.
— Хорошо. Идемте, Арквейд, я представлю вас своей госпоже, — и Алукард быстрым шагом пошел к особняку. Белая принцесса послушно последовала за ним. Ее с неожиданной прытью обогнал Уолтер, едва успевший распахнуть входную дверь перед вампиром в шляпе; впрочем, тот словно этого и не заметил — прошел сквозь стену. У Арквейд же на такие трюки сил уже никак не хватало, и она переступила порог как обычный смертный. Дворецкий за ее спиной бесшумно закрыл дверь.
Она оказалась в просторном холле, оформленном, как и весь особняк, в викторианском стиле. Алукарда нигде видно не было. К остановившейся в нерешительности Арквейд подошел Уолтер.
— Следуйте за мной, мисс, — пригласил он. Девушка коротко кивнула и вместе со стариком поднялась по широкой лестнице на второй этаж, раздумывая, чем же дворецкий заслужил такое уважение Князя Нечисти. Уолтер привел Брюнстад к двери в конце длинного коридора и, деликатно постучавшись, распахнул ее перед Арквейд.
Белая принцесса ступила в просторный кабинет и увидела Алукарда; тот склонился над столом, за которым сидела красивая смуглокожая девушка с длинными распущенными льняными волосами. Девушка казалась рассерженной, даже разгневанной. Арквейд не нужно было долго гадать, чтобы понять, что перед ней та самая Интегра Хеллсинг, последний представитель самого известного из семейств охотников на демонов в Западной Европе.
— К вам мисс Арквейд Брюнстад, миледи, — негромко объявил дворецкий, и льдистые синие глаза Интегры обратились к гостье. Арквейд почувствовала известное уважение к столь сильной личности, какой, несомненно, являлась глава Хеллсингов, однако робеть перед ней Брюнстад не собиралась. Пришелица сделала шаг вперед и вновь присела в реверансе.
— Приветствую вас, — проговорила она бесстрастным тоном, опуская какое-либо обращение.
— Доброго вечера, — кивнула Интегра в ответ, вытащив сигару изо рта и выдохнув клуб дыма. — Полагаю, вы — та самая белая принцесса, верно? Присаживайтесь, прошу вас, — она указала на кресло напротив рабочего стола.
— Да, так меня когда-то называли, — согласилась Арквейд, наблюдая, как Интегра вновь подносит к губам сигару. Гостья присела под холодным взглядом алых глаз Алукарда.
— Хорошо. Может, вы мне объясните, что произошло с гостиницей, а то от этого, — тлеющий кончик сигары ткнул в сторону вампира в кроваво-красном плаще, — ничего не добиться. Я думала, в Лондоне объявился только один вампир, которого преследовали ищейки Ватикана и вы.
— Мы тоже так считали. Однако, как выяснилось, Роа не единственный, кого занесло нынче в Лондон. Другой вампир — Неро Хаос. Он весьма опасен.
— Это мы уже поняли, — с раздражением бросила Интегра. — Я одного только не могу уяснить, — она опять повернулась к Алукарду. — Что ты-то все это время делал? Как так вышло, что целая гостиница оказалась вырезана этим отродьем?! Объясни мне, Алукард! — этой девушке удавалось каким-то непостижимым образом балансировать на грани приличий, не опускаясь до откровенного сквернословия, но при этом ударяя каждым словом и каждым изменением интонации с точностью опытного фехтовальщика. Она, эта мечущая взглядом молнии девочка, распекала пятисотлетнего вампира так, словно он был провинившимся гимназистом. Арквейд широко раскрыла глаза, глядя на такое диво. В жизни она не видела ничего увлекательнее!
Впрочем, Алукарда упреки его хозяйки, похоже, особенно не трогали. Он стоял, погруженный в мрачные думы и, кажется, не обращал внимания на полные гнева слова Интегры. Его спокойствию и выдержке оставалось только позавидовать. Эти двое, вампир и охотница на вампиров, были друг друга достойны.
— Даже я не могу быть в двух местах одновременно, — Алукард поднял взгляд на свою госпожу и весело усмехнулся, чем вызвал новую волну ярости в глазах главы Хеллсинг. Она приподнялась, уперев ладони в стол, и крикнула снизу вверх прямо в лицо древнему вампиру:
— Это не ответ! — но на этом ее гнев, похоже, истощился. Тяжело упав на стул, она сунула в рот сигару, словно дитя — леденец, и замолчала, собираясь с мыслями. Какое-то время в комнате царила полная тишина. Наконец, Интегра хрипло проговорила: — Больше я подобного не потерплю. Не знаю, как ты собираешься разбираться с этим Неро Хаосом — или как там его — но в ближайшее время он должен быть уничтожен. Надеюсь, это-то хоть понятно?
— Да, Интегра, — усмехнулся носферату.
— Славно. Уолтер, пошли в гостиницу группу зачистки — пусть приберутся там.
— Как прикажете, сэр, — Уолтер коротко поклонился и покинул кабинет. Интегра же вновь взглянула на Арквейд.
— Вы остались без жилья, верно?
— Да, это так, — Брюнстад кивнула. — Но, я думаю, что особых проблем это не вызовет...
— Подождите, — перебила ее глава Хеллсингов. — Вряд ли сейчас вам стоит заниматься поисками подходящего отеля, а учитывая сложившуюся ситуацию...
— Это была не месть, — возразила бывшая принцесса, не дослушав.
— Возможно. А может, и месть, утверждать я не берусь и вам не советую, — проговорила Интегра ледяным тоном. — В любом случае, вы привлечете к себе слишком много внимания, если будете разгуливать по городу... да еще и в таком виде, — она указала на кровавые пятна, которыми щедро были украшены высовывающиеся из-под плаща рукава Арквейд. — Думаю, вам стоит остаться здесь, в особняке, пока все не утрясется.
«Хочет держать меня перед глазами, — решила Брюнстад. — Хорошо, отказываться смысла не вижу».
— Благодарю вас за гостеприимство, — Арквейд улыбнулась так дружелюбно, как только позволяло ее состояние. Надо сказать, что встреча с Неро Хаосом и последовавшая за ней битва изрядно вымотали принцессу Шинсо; она чувствовала себя почти так же плохо, как после применения фантазма. Пожалуй, Неро немного перестарался и потрепал ее сильнее, чем рассчитывал; довести Арквейд до состояния истощения никак не могло входить в его планы. Потому он и напал на гостиницу — он рассчитывал набрать побольше сил и поглотить белую принцессу на пике ее могущества, одним броском, а не втягивать себя и ее в изнурительную схватку.
— ...Только у нас больше не найдется гробов, — вдруг расслышала Арквейд голос Интегры и переключила внимание со своих размышлений на главу Хеллсинг. Та продолжала: — Надеюсь, вас устроит обычная кровать.
Брюнстад понадобилось какое-то время, чтобы понять, о чем идет речь. Наконец, она рассмеялась:
— Помилуйте, мне гроб не нужен — я же все-таки истинный предок! — проговорила бывшая принцесса сквозь смех. — Обычная кровать вполне сойдет.
Некоторое время Интегра и Алукард удивленно разглядывали весело смеющуюся Арквейд. При этом в сознании Хеллсинг пронеслась мысль о том, что она лишь однажды встречала вампира, который мог так светло улыбаться — и это была юная Виктория, которую и носферату, в общем-то, считать было нельзя; Церас была едва оперившимся птенцом, еще даже не ставшим как следует на крыло. А Арквейд, если верить Сиэль, было уже больше восьмисот лет от роду, но вела она себя едва ли более серьезно, чем та же Полицейская.
— Как скажете, — пробормотала Интегра, бросив быстрый взгляд на Алукарда. Тот стоял как ни в чем не бывало, и делал вид, что к нему происходящее никак не относится. Хеллсинг нахмурилась. — Сходи за Уолтером, Алукард, — приказала она. — Скажи, чтоб зашел к нам, как только разберется с делами.
— Хорошо, — Князь Нечисти покорно повернулся к выходу и, сделав несколько шагов, исчез, слившись со стеной. Спустя несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге появился вернувшийся дворецкий. Интегра подняла на него взгляд и проговорила:
— Уолтер, мисс Брюнстад останется у нас на какое-то время. Не мог бы ты показать ей нашу комнату для гостей?
— Конечно, госпожа, — с поклоном ответил мистер Дольнез и повернулся к Арквейд. — Идемте, мисс.
— Доброй ночи, — Арквейд встала на ноги.
— Доброй, доброй, — Интегра махнула им рукой, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Проводив гостью и дворецкого взглядом, она устало прикрыла глаза и выдохнула. Ну и ночка! Чего же ждать от завтрашнего дня?
С нападения братьев Валентайн прошло не более недели. Организации Хеллсинг срочно требовались люди — желательно, профессиональные солдаты. Но где их найти? Медлить нельзя. Если так пойдет и дальше — а оно пойдет, в этом будет сомневаться только глупец, — очень скоро они окажутся впутаны в настоящую войну, и если она предстанет перед лицом врага с одними только Алукардом, Викторией и Уолтером... пиши пропало.
Оборвав мысль о возможных неприятностях, которые ожидают организацию и весь Лондон при таком раскладе, Интегра встала из-за стола и резким движением затушила сигару. Аристократка оглядела кабинет, еще носивший следы бесчинств, которые устроили здесь упыри Валентайнов, после чего быстрым шагом направилась к двери. Делами она займется утром, а сейчас — спать.
Это было здорово. Может, еще разок пересмотреть?
Ах да, чуть не забыла про Мраморную луну. Четвертая часть:
Marble Moon - ch1-4
Арквейд прыгала с крыши на крышу, словно пытаясь догнать ускользающий закат. После встречи с Алукардом и Сиэль ее сердце вовсе не успокоилось — теперь оно билось еще тревожнее, нежели чем когда бывшая белая принцесса только прибыла в этот город. Тревога, не оставляющая ее душу, ясно говорила о приближающейся опасности, но Брюнстад никак не могла понять, с какой стороны исходит эта неведомая угроза. Казалось, что весь город задумал против нее какую-то подлость. Такая атмосфера нервировала и пугала Арквейд, ужасно отвлекая от поисков.
Наконец, не в силах справиться с тревогой, она спрыгнула с очередной крыши в темный сквер. Деревья развесистыми ветвями укрывали это место от вездесущего ока алой лондонской луны. Арквейд огляделась и, устало вздохнув, присела на ближайшую скамью, пытаясь привести мысли в порядок. Она не сразу разглядела во мраке пару тускло светящихся неподвижных алых точек среди ветвей деревьев. Девушка едва заметно нахмурилась, но виду не подала.
Несколько минут прошли в полной тишине. Арквейд едва дышала, пытаясь казаться максимально расслабленной и спокойной. Непонятный обладатель алых точек-глаз наблюдал за нею с дерева, не двигаясь с места. Город молчал, бесстрастно взирала с ночных небес увенчанная звездной короной луна. Мир словно застыл в ожидании. Внезапно пара кровавых точек мигнула и сдвинулась с места, и Арквейд задержала дыхание, считая секунды. Неожиданно громко захлопали черные крылья, стряхивая перья и листья с ветвей, и огромная черная птица, хрипло каркнув во мрак, слетела с дерева и, пролетев мимо, куда-то села. Арквейд выпрямилась на скамье, вглядываясь в сумрак. Ей понадобилось все ее вампирское зрение, чтобы разглядеть темный силуэт, едва заметный во мраке. Она вздрогнула, когда странный низкий голос, в котором можно было уловить бессчетное количество отзвуков, проговорил негромко, взрезав тишину:
— Приветствую, Арквейд Брюнстад, белая принцесса Шинсо. Я думал уже, что не смогу отыскать тебя этой ночью.
Он появился из тени: высокий широкоплечий мужчина в темно-синем плаще; суровые глубоко посаженные темно-серые глаза его мрачно взирали на Арквейд с грубо очерченного, словно вырезанного из камня бледного лица. Арквейд узнала его.
— Что понадобилось тебе от меня в такой час, Неро Хаос, десятый прародитель мертвых апостолов, когда-то носивший имя Фабро Рована, — в тон ему спросила она, поднявшись. Плащ соскользнул с ее плеч, оставшись лежать на скамье.
— Странно, что многомудрая принцесса еще не догадалась, — все так же негромко ответил названный Неро Хаосом мужчина. — Я пришел, чтобы поглотить тебя, Арквейд Брюнстад, и присоединить к своей небольшой армии.
После этих слов прямо из его тела непостижимым образом выскочило несколько животных — совы, волки, леопард, — все черные, как самая непроглядная ночь. Сверкая клыками и клювами, звери покорно уселись у ног Неро. Его лицо оставалось бесстрастным, в то время как за Арквейд неотрывно наблюдали кровавые глаза его фамильяров.
— Ты выбрал не самый удачный момент для решения своей проблемы, — Арквейд вздохнула, откинув с лица непослушную золотистую прядь. — Видишь ли, я тут опять охочусь за нашим общим знакомцем — Роа Вальдамьонгом. Почему бы тебе не подождать пару дней? Свидание наше мы можем назначить сразу после того, как я разберусь со своим старым «другом»...
— Чтобы ты досталась мне истощенной битвой с этой змеей? — в прежде хладнокровном голосе Неро прорезался некий намек на возмущение. — Или — что еще хуже — укрылась в своем Тысячелетнем Замке? Можешь поверить мне, принцесса, я не желаю осаждать твою твердыню ближайшие пятьдесят-сто лет. Я рассчитывал поглотить тебя сейчас, пока ты еще в состоянии выдать свой лучший мраморный фантазм.
— Вот еще, тратить на тебя фантазм, — лениво протянула Арквейд. — Не понимаю я тебя. Зачем тебе нападать на истинного предка, профессор Неро? Твои шансы на победу столь малы, что...
— Чушь, — отмахнулся вампир. — Мы оба знаем, что Роа украл бо́льшую часть твоих сил. Для меня сей факт даже печален, ведь получается, что ты в любом случае достанешься мне несовершенной.
— Тебе никогда не удалось бы победить меня, обладай я всей своей прежней силой, — покачала головой Арквейд. — Похоже, в твоей голове что-то перепуталось. Определенно, слияние с сотнями зверушек не пошло тебе на пользу, бывший алхимик. Да и потом, зачем тебе моя сила?
— Тебе известен ответ на этот вопрос, — не обратив никакого внимания на реплики бывшей лунной принцессы, ответил Неро. — Я хочу понять свою природу. Твоя сила поможет мне в моих изысканиях. Пока еще не поздно...
Арквейд понимающе кивнула.
— Ясно. Твое тело больше не может выдерживать мощь Зеркала, верно? А столь большое количество сознаний разрывает твою душу на части... Это означает, что скоро твоему существованию придет конец.
— Увы, — проговорил без всякого сожаления в голосе Неро, пожав плечами. — Думаю, что это действительно так. Мое время уходит. Но перед исчезновением я все-таки хочу понять, что же я такое, чем я стал и во что превратился. Только тогда я смогу признать, что мое существование было...
— ...Не бессмысленным, — негромко закончила Арквейд его мысль. — Что ж, твоя цель мне ясна, профессор. Однако все же я не могу так просто тебе уступить.
— Я был бы разочарован, если бы вышло иначе, — на лице Неро появилось какое-то странное подобие улыбки; она казалась чужой и вскоре исчезла, скрывшись в тени — последнее напоминание о том, что этот вампир — это чудовище — некогда был человеком, алхимиком по имени Фабро Рован. Он ничего не сказал более, не сделал ни одного движения, но звери у его ног вдруг разом поднялись на лапы или расправили крылья. Две совы, ворон, два волка и леопард — шестеро созданий цвета безграничной пустоты разом устремились к Арквейд, оскалив клыки, обнажив когти или разинув в беззвучном боевом кличе острые клювы. Их глаза сверкали в ночи алым потусторонним светом.
Первыми до белой принцессы долетели птицы — две совы бесшумно упали на нее сверху, метя острыми когтями прямо в глаза. Однако Арквейд легко и ловко извернулась, схватив одну из птиц и сжав ее железной хваткой так, что несчастное создание забилось в ее стальных пальцах, закричав жалко, и тут же издохло. Вторая сова последовала за первой практически тут же, сброшенная на землю чудовищным ударом. Впрочем, она все же оказалась более удачливой, сумев оставить на щеке Арквейд глубокую царапину. Алая кровь тонкой струйкой устремилась к подбородку принцессы, но та, кажется, даже не заметила этого, смазав ее ладонью.
Следующим оказался ворон, проживший едва ли дольше своих пернатых сестер. С хриплым карканьем он упал на землю, и тут же рассыпался в прах. Арквейд оглянулась, но не увидела тел сов. Это означало, что...
Додумать свою мысль она не успела, поскольку ее атаковал леопард. Большая кошка бесшумной тенью обрушилась на Арквейд, увлекая ее на землю. Но здесь стальным лапам хищника пришлось столкнуться с вампирскими когтями принцессы истинных предков. Сцепившись в один клубок, кошка и женщина покатились по земле, пока, наконец, не наткнулись на цветочную клумбу. Арквейд удалось подстроить удар так, чтобы он пришелся в основание черепа леопарда. На какое-то время это заставило кошку потерять контроль над ситуацией, и тогда Арквейд, вырвавшись из лап своего покрытого шерстью противника, нанесла удар острыми когтями прямо в его открытое горло. Брызнула черная кровь, и пантера испустила предсмертный булькающий рык. Теперь уже Арквейд ясно увидела, что животные Неро Хаоса, несомненно, не являются обычными зверями; подобно убитым вампирам они распадались в черный прах. Видимо, их сознания возвращались к хозяину, который мог призвать их вновь.
Арквейд вышла из схватки с пантерой без серьезных ран — все-таки на дворе было практически полнолуние. Однако ее поджидал очередной неприятный сюрприз: Неро направил против нее еще двух черных волков. Косматые хищники как раз настигали ее, обходя Арквейд по кругу с двух сторон. Внезапно один из них устремился в атаку, и пока принцесса Шинсо отбивалась от него, второй волк прыгнул и вцепился огромными острыми зубами в руку вампира, едва не вырвав ее вовсе. Арквейд вскрикнула скорее от гнева, чем от боли, но волка это не остановило; повиснув на ней, псина мешала вампиру сражаться с первым ночным охотником. Не удержавшись на ногах, Арквейд опять оказалась на земле. Одна рука была полностью бесполезна, а сама принцесса оказалась придавлена нешуточным весом двоих матерых волков. Положение было безнадежным: чтобы расправиться с одним хищником, Арквейд пришлось бы пожертвовать рукой. Недопустимо!
— Я вижу, битва окончена, — раздался неподалеку голос Неро Хаоса. Из-за того, что косматые волки закрывали ей весь обзор, Арквейд не могла видеть своего противника, но догадывалась, что он совсем близко.
— Не находишь, что использовать в битве фамильяров — это низко, Фабро? — хрипло крикнула она.
— Эти звери — тоже я, — был ей ответ. — Так что, можно сказать, с тобою сейчас сражался ни кто иной, как я сам. Все честно. Хотя, даже если бы оно было и иначе... Ты должна сознавать, что такие мелочи, как благородство, и прочие высокие материи меня совершенно не интересуют.
— Это так в духе мертвых апостолов, — язвительно пробормотала Арквейд. Ее постепенно охватывала паника. Черт побери, как же она могла так попасться?
— Итак, принцесса, приготовься закончить свое нынешнее существование, — снова не обратив на ее реплику никакого внимания, продолжал вещать без всякого выражения Неро. — Пришло время тебе присоединиться ко мне...
«Все, — решила Арквейд. — Прощай, рука. Нельзя так просто сдаваться Хаосу. Лучше я буду продолжать охоту за Роа без одной конечности, чем превращусь в очередного фамильяра этого психопата». Она уже приготовилась нанести разрушительный удар одному из волков, распрощавшись, таким образом, с левой рукой, как внезапно кровавый мрак прорезал новый — уже ставший знакомым — голос.
— Вижу, у вас проблемы, мисс Брюнстад. Может быть, требуется моя помощь?
— Алукард! — не скрывая радости, воскликнула Арквейд.
— Черт побери, не часто мне доводилось слышать, чтоб мое имя произносилось таким счастливым тоном! — хохотнул невидимый вампир. — Я польщен.
— Что происходит? — донесся голос Неро с другой стороны. — Кто здесь?
— Твоя смерть, — откликнулся Алукард, и тут же раздался выстрел. Коротко взвыв, волк, тот, что вцепился в левую руку Арквейд, разомкнув челюсти, исчез в дымке черного пепла. Белая принцесса тут же оказалась на ногах, одним мгновенным движением всадив освобожденную руку прямо в широкую грудь первого волка. Раздался вой, прервавшийся, как только Арквейд нашарила среди ребер животного его сердце и с огромной силой сжала его в ладони. Когда же и этот волк растворился в ночном мраке, Арквейд смогла наконец откинуть с лица измазанные в крови волосы и оглядела открывшуюся ей сцену. Двое вампиров — один в синем плаще, другой — в красном, стояли друг напротив друга. Алукард ухмылялся, нацелив дуло серебристого пистолета прямо в голову Неро Хаоса, помрачневшего еще больше.
— Так кто тут говорил о честности, принцесса? — спросил бывший алхимик, едва ли не оскорбленный исходом битвы.
— Когда даме угрожает опасность, глупо думать о благородстве схватки, — Алукард широко усмехнулся и взвел курок, приготовившись стрелять. Однако Неро как будто не обратил на это ни малейшего внимания, сосредоточив его исключительно на Арквейд. Он сказал без тени улыбки:
— Мы еще встретимся, Ваше Высочество, ибо наша битва не закончена.
— Как скажешь, мистер Рован, — устало улыбнулась бывшая принцесса. — Только лучше бы наша встреча случилась после того, как я разберусь с Роа, а не до... — Впрочем, все равно Хаос не стал ни дослушивать ее, ни дожидаться выстрела Алукарда, исчезнув раньше, чем Арквейд успела закончить свою мысль. — Ну что за манеры, — пробормотала Арквейд, глядя на то место, где прежде стоял один из прародителей мертвых апостолов. Она устало вздохнула и покачнулась.
— Вы ранены, Арквейд? — услышала она вопрос Алукарда, заданный, впрочем, бесстрастным тоном.
— Не беспокойтесь. Я просто слегка недооценила этого Неро. Позволила призраку Роа одурачить себя. Ну не глупо ли? — и она невесело рассмеялась. — Ничего. К завтрашнему вечеру должно пройти. Полнолуние же... — Арквейд хотела было подойти к скамейке и взять свое пальто, но силы оставили ее, и она бы, наверное, села там, где стояла, если бы не своевременная помощь Алукарда, подхватившего ее под руку.
— Оп-па. Говорите, пройдет, да? — переспросил он с обычной для него усмешкой, усадив Арквейд рядом с ее плащом.
— Пройдет, — улыбнулась она, откинувшись на спинку скамьи и вдохнув обжигающе холодный ночной воздух. Для нее, разгоряченной схваткой и пролитой кровью, даже теплая летняя ночь показалась прохладной.
— Будь вы обычным вампиром, я посоветовал бы вам выпить крови, — Алукард развел длинными руками. — Но, как я понимаю, это бесполезно...
— Будет только хуже, — покачала она в ответ головой с грустной улыбкой. — Вам придется охотиться еще и на меня, не только на Роа.
— Да, не вижу в этом ничего хорошего, — согласился вампир. — Так значит, это был тот самый Роа?
— Что? — Арквейд удивленно взглянула на Алукарда и забавно замотала головой из стороны в сторону. — Нет-нет! Это был Неро Хаос, которого ранее знали как алхимика Фабро Рована. Это долгая история; он один из двадцати семи прародителей мертвых апостолов. Понятия не имею, как он оказался здесь.
— Вот как? — Алукард поправил шляпу. — Интересно... И что же ему от вас-то понадобилось?
— Он решил меня поглотить. Думает, что моя сила поможет ему в его научных изысканиях. Так легко он от меня не отстанет.
— Прекрасно, — пробурчал вампир, думая, что этот самый Неро кого-то ему подозрительно напоминает. — Еще один враг на мою голову. Хотя, может, он окажется интересным противником... Как думаете, мисс Брюнстад?
— Более чем. У него более шестисот фамильяров самых разных форм и размеров, и все они, насколько я поняла, умеют регенерировать... В общем, Неро удивителен в той степени, в какой может быть удивительно подобное чудовище.
— Хм-м, вот, значит, как? — протянул Алукард, бросив взгляд туда, где совсем недавно стоял его противник. — Что ж, эта история обещает быть действительно увлекательной. Ладно, я обдумаю ваши слова. Как вы себя чувствуете? Сможете сами добраться до...
— О, не волнуйтесь, — Арквейд вежливо улыбнулась. — Хотя ваша галантность делает вам честь, я все же вовсе не так беспомощна, как вам может показаться.
— Что ж, тогда позвольте откланяться, Ваше Высочество, — Алукард надвинул шляпу на глаза и поплотнее запахнулся в длинный алый плащ. — До встречи.
— До свидания, — откликнулась Арквейд, и тогда вампир в красном исчез, словно растворившись в воздухе. Белая принцесса же устало прикрыла глаза и, кажется, задремала прямо на скамейке под тихий шепот деревьев в темном сквере.
Впрочем, вскоре Алукард вернулся. Вряд ли его вел обратно здравый смысл — скорее, что-то, лежащее за его пределами. В конце концов, здравомыслием сей вампир не отличался никогда, даже во времена бытности человеком; жизненные обстоятельства не позволяли. Вот и получалось, что с точки зрения обычной логики его поступки рассматривать было никак нельзя. Однако и о каких-либо чувствах говорить не приходилось: давным-давно кануло в Лету время, когда Алукард в последний раз позволял эмоциями ослеплять себя. Как ни посмотри, а каждый раз, когда его сердце брало верх над разумом, сам он оказывался в проигрыше. История с Миной — яркое тому подтверждение. Эта рана так и не зажила до конца в душе того, кого ранее величали не иначе как графом.
Обнаружив Арквейд на том же самом месте, где он ее оставил, да еще и спящую сном праведницы, Алукард вздохнул. Долю секунды — всего-навсего долю — он смотрел на нее так, словно увидел саму леди Годиву без ее лошади. В глубине души он, несомненно, подозревал, что она останется на месте, однако голос разума упрямо твердил ему, что никого здесь не будет. Выходило, что Алукард верил в то, чего сам был лишен — в здравомыслие. Но он как-то упустил из виду, что Арквейд тоже, несомненно, вампир. Теперь чутье подсказывало ему, что она, вероятно, не хуже него — а может и лучше, так не угадаешь — умеет выкидывать разные фортели.
Впрочем, на серьезного вампира она ничуть не походила — ни внешне, ни даже повадками. За долгие пятьсот лет жизни Алукард научился разбираться в людях и в чудовищах — и отличать их друг от друга; все-таки не зря его называли королем немертвых и Князем Нечисти. Он не был ни глупцом, ни доверчивым идиотом; он хорошо знал как историю, собственно, вампиризма, так и историю истинных предков; а если он и позволял Арквейд считать, что сочетание «мертвый апостол» ему ничего не говорит, значит, он действительно — только позволял ей так считать. Без этих знаний ему было бы гораздо сложнее поверить Арквейд и Сиэль. С его-то характером и жизненным кредо «сначала стреляй — потом разбирайся»...
Впрочем, все эти истории об истинных предках для него всегда были чем-то вроде детских сказочек. Алукард родился едва ли не на триста лет позже событий, фактически положивших конец эпохе древних вампиров. О двадцати семи прародителях мертвых апостолов он тоже знал не очень много; в их список он не был включен, несмотря на то, что не уступал в силе ни десятому Неро, ни нулевому Роа. Как бы то ни было, Алукард по этому поводу не переживал совершенно. Ему было, в общем-то, все равно, куда он включен, а куда — нет. Уж мир-то его улыбку точно забудет не скоро...
Сложно было поверить, что сейчас здесь, перед ним, находится та самая знаменитая принцесса Шинсо — создание, когда-то обладавшее поистине разрушительным могуществом. Спящая женщина с лицом ребенка, даже перемазанная с ног до головы своей и чужой кровью, казалась самим воплощением покоя. Окажись на месте Алукарда кто-нибудь другой, менее искушенный жизнью, не столь циничный и не столь мудрый, и голову он бы уже бесповоротно потерял. Противостоять очарованию этой женщины, хранившей на челе красоту ушедшей эпохи — эпохи могущественного и бесконечно гордого народа, чье величие до сих пор тревожит умы посвященных, было просто невозможно. Арквейд Брюнстад являла собой нетленное воплощение той древней, навсегда превратившейся в пыль эры, того великого, благородного, но забытого и не воспетого в песнях времени, что сейчас находит отражение лишь в эфемерных намеках и полунамеках, которые так легко принять за сказки.
И в этом было ее обаяние. Словно призрачная тень, словно отзвук давно отзвучавшей мелодии являлась она в этот мир на несколько кратких ночей, чтобы однажды просто исчезнуть с первыми лучами солнца. Весь ее образ был пронизан лишенной воспоминаний печалью, и эта тоска непреодолимо тянула к ней всякого, с кем сталкивала ее жизнь. Догадываясь о тех отношениях, которые в действительности связывали того, кого раньше знали под именем Михаэля Роа, и Арквейд, Алукард хорошо понимал бывшего церковника. Вот только самому Вальдамьонгу понять себя не давала сначала его непомерная гордыня, а затем — само его сознание, истершееся за время многочисленных перерождений.
Обдумывая все это, Алукард неподвижно стоял в ночной тишине. Наконец, он сделал шаг по направлению к скамье, и Арквейд тут же проснулась. В сумерках ее багровые глаза казались лишенными цвета. Она взглянула на Алукарда так, как он сам недавно смотрел на нее. Вампир в алом плаще нарушил молчание:
— Я вернулся, — проговорил он с напускной небрежностью.
— Зачем? — поинтересовалась Арквейд, не скрывая удивления. Она оказалась намного честнее Алукарда — или наивнее. Бывшая принцесса не делала ни малейшей попытки скрыть изумления.
— Подумал, что до рассвета еще далеко, а вам все-таки может потребоваться моя помощь.
— Вот как? Все же благородства у вас отнимешь, верно? — в ее голосе прозвучала неприкрытая ирония.
— Возможно.
— Что ж, — Арквейд встала практически без усилий. Рукав ее белой кофты был порван — от волчьих клыков не спасла даже прочная синтетическая ткань — и залит уже успевшей подсохнуть кровью. Впрочем, кровью был залит не только рукав... Истинный предок вздохнула, с забавным упорством пытаясь рассмотреть, что творится у нее сзади. Она подобрала со скамьи свой плащ и надела его, застегнув наглухо на все пуговицы. — Надеюсь, никто ничего не заметит. Завтра придется что-то придумать — не могу же я разгуливать по городу в таком виде... — она сделала краткую паузу, а затем предложила с улыбкой: — Ладно. Давайте вы проводите меня до отеля, хорошо? Просто я не знаю, какую еще помощь вы можете мне оказать...
— Договорились, — усмехнулся Алукард, и оранжевые стекла его очков тускло сверкнули во мраке. — Дамы вперед — я все равно не знаю дороги.
— Прошу за мной, — несмотря на ранения, Арквейд двигалась с прежней грацией. Они никуда не торопились. Алукард просто шел следом за своей спутницей и в основном молчал. Истинный предок — тоже; наверное, ей было непросто говорить после того, как ее поваляли по земле пара волков и пантера.
Спустя какое-то время они, наконец, добрались до гостиницы безо всяких приключений. Дорога у них заняла больше часа, в городе уже царила поздняя ночь, однако на улице перед отелем даже для такого времени было слишком уж тихо и темно. Арквейд хорошо помнила прошлую ночь — освещение здесь было исправным, однако сейчас в сумраке видны были лишь тонкие фонарные столбы, ни на йоту не освещенные. В гостинице тоже не горел свет. Почувствовав какую-то невнятную тревогу, Арквейд остановилась рядом с лестницей.
— В чем дело? — негромко спросил за ее спиной Алукард. Затем послышалось его разгневанное, едва приглушенное рычание: — Черт побери!
Арквейд положила белую ладонь на перила и едва успела почувствовать что-то липкое под пальцами, когда к ее горлу подкатил комок, и она вынуждена была отдернуть руку, прикрывая рот. Брюнстад резко шагнула назад и вздрогнула, случайно наткнувшись на своего спутника. Тот едва не споткнулся об нее, столь неожиданно шарахнувшуюся от лестницы, но это, тем не менее, не помешало ему с завидным проворством выхватить из-под плаща оба своих пистолета.
— Останьтесь здесь, — бросил Алукард, обойдя замершую девушку и направившись ко входу. Взойдя по лестнице, он толкнул дверь, однако ему что-то помешало. Пришлось нажать посильнее, чтобы дверь, наконец, поддалась. Как оказалось, с той стороны ее подпирало чье-то окровавленное тело.
Стоит уточнить: чьи-то окровавленные останки, поскольку телом это назвать уже было никак нельзя. Казалось, здесь поработала целая стая голодных диких зверей, изодравших человека до неузнаваемости. Как бы то ни было, подобными картинами Алукарда напугать было сложно, и он без всякой брезгливости переступил через тело и вошел в холл.
Внутри царил полный хаос. Все, что можно было сдвинуть с места, было опрокинуто, все, что можно было разбить — разбито. Сложно было найти место, не залитое кровью. И откуда, пришла в голову Алукарда бесстрастная мысль, в таком маленьком отеле взялось столько посетителей, чтоб устроить здесь форменный ад? Или же относительно небольшие размеры этого места создавали иллюзию кровавой бойни?
Позади раздались легкие, едва слышные шаги. Алукард обернулся и увидел Арквейд. Та молча стояла над телом несчастного, чьей единственной функцией теперь было подпирать дверь. Истинный предок была бледна, как смерть; она молча закрыла рот рукой, и на ее лице была написана такая му́ка, что даже в каменном сердце зашевелилось бы сочувствие. Впрочем, у Алукарда, как известно, сочувствию шевелить было нечего. Он сказал:
— Видимо, здесь поработал наш новый друг, верно?
Арквейд подняла на него несчастный взгляд и едва заметно кивнула.
— Да, это Неро. Несомненно... Только он пожирает жертв... полностью.
На секунду она прикрыла глаза и с очевидным усилием сглотнула.
— Это что, месть у него такая? — Алукард отвернулся, не желая видеть, как последняя из истинных предков мучительно борется с постепенно убивающим ее вампирским импульсом. До него донесся слабый ответ:
— Нет, это не месть. Он просто хочет увеличить силу, чтоб в следующий раз уж наверняка одержать надо мной верх. Месть же... Неро Хаос не мыслит такими категориями.
— Нам пора. Не стоит здесь задерживаться, — без всякого перехода сказал Алукард и, повернувшись, пошел к выходу, не глядя на свою еле держащуюся на ногах спутницу.
— П-подождите! — воскликнула Арквейд, когда он прошел мимо нее. — А как же... Может быть, здесь остался кто-то...
Тяжелые шаги Алукарда стихли. Какое-то время царило полное молчание, а потом, наконец, истинный предок услышала его холодные, лишенные всякого выражения слова:
— Вы сами-то верите в то, что говорите? Нет здесь никого. Только трупы, не способные стать даже упырями. Если мы задержимся здесь еще немного, мне придется убить вас, потому что, как я вижу, самостоятельно с жаждой вы уже не справляетесь. Если вы не хотите такого печального исхода, то следуйте за мной.
Он обернулся, взглянув на Арквейд поверх своих желтых очков. Она, похоже, еще колебалась. Но, наконец, кивнула.
— Хорошо, — и сделала шаг к выходу.
— Куда мы идем? — спросила Арквейд какое-то время спустя. Они покинули залитую кровью гостиницу, где Неро Хаос устроил ужасающий пир, и теперь шли куда-то по освещенным фонарным светом улицам города. У принцессы Шинсо только сейчас появились силы на то, чтобы хотя бы поинтересоваться, куда они, собственно, направляются.
— В особняк Хеллсинг, само собой, — ответил ей Алукард. Он все еще избегал смотреть на нее, словно ее растерзанный вид оскорблял его в лучших чувствах.
Арквейд едва не споткнулась, и какое-то время потратила на раздумья. Наконец, она растерянно поинтересовалась:
— А это ничего, что я...
— Будет как раз повод проверить, — довольным тоном откликнулся Алукард. Арквейд крупно повезло, что она ничего не знала о той мрачной усмешке, что на мгновение исказила лицо носферату.
Дальше они шли молча, думая каждый о своем. Наконец Алукард остановился перед внушительного вида особняком, скрытым от любопытных взглядов высокой, навевающей мысли о средневековых фортах, стеной. На постах у входа не было ни души. Приглядевшись внимательнее, Арквейд разглядела множество повреждений на стенах. Возникло ощущение, что совсем недавно это место подверглось жесточайшему штурму. Впрочем, бывшая принцесса не стала ничего говорить по этому поводу, а просто прошла вслед за Алукардом через ворота.
Их встретил пожилой, но держащийся с удивительным достоинством человек с длинными темными, седеющими волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке. Алукард, а вместе с ним и Арквейд, остановились перед мужчиной.
— Добрый вечер, — неожиданно вежливо и дружелюбно поприветствовал вампир этого человека. Брюнстад с удивлением почувствовала даже какие-то нотки теплоты в низком голосе Князя Нечисти.
— С возвращением, — откликнулся старик и взглянул на Арквейд. — Я вижу, у нас гости, — он улыбнулся. — Позвольте представиться: мое имя Уолтер Дольнез, я здешний дворецкий. Добро пожаловать в поместье Хеллсинг.
— Арквейд Брюнстад, — девушка присела в реверансе сантиметров на пять, с идеально прямой спиной, чем заслужила, наконец, одобрительный взгляд Алукарда. — Приятно познакомиться, мистер Дольнез.
— Мне тоже, мисс Брюнстад, — все с той же улыбкой ответил Уолтер и вопросительно взглянул на Алукарда. Тот вздохнул, став непривычно серьезным.
— Мы столкнулись еще с одним вампиром, Уолтер, — начал он объяснять. — Не тем, которого я должен был найти. Он уже успел натворить дел — сожрал целую гостиницу... прямо у меня под носом! — здесь в вампире ясно заговорил гнев, и чтобы смирить его, Алукарду пришлось приложить недюжинные усилия. Справившись с яростью, он спросил почти спокойно: — Интегра спит? Нужно выслать туда группу зачистки, — он назвал адрес, где располагалась гостиница.
С лица Уолтера сошла улыбка. Он серьезно кивнул.
— Госпожа Интегра еще не спит; она в своем кабинете.
— Хорошо. Идемте, Арквейд, я представлю вас своей госпоже, — и Алукард быстрым шагом пошел к особняку. Белая принцесса послушно последовала за ним. Ее с неожиданной прытью обогнал Уолтер, едва успевший распахнуть входную дверь перед вампиром в шляпе; впрочем, тот словно этого и не заметил — прошел сквозь стену. У Арквейд же на такие трюки сил уже никак не хватало, и она переступила порог как обычный смертный. Дворецкий за ее спиной бесшумно закрыл дверь.
Она оказалась в просторном холле, оформленном, как и весь особняк, в викторианском стиле. Алукарда нигде видно не было. К остановившейся в нерешительности Арквейд подошел Уолтер.
— Следуйте за мной, мисс, — пригласил он. Девушка коротко кивнула и вместе со стариком поднялась по широкой лестнице на второй этаж, раздумывая, чем же дворецкий заслужил такое уважение Князя Нечисти. Уолтер привел Брюнстад к двери в конце длинного коридора и, деликатно постучавшись, распахнул ее перед Арквейд.
Белая принцесса ступила в просторный кабинет и увидела Алукарда; тот склонился над столом, за которым сидела красивая смуглокожая девушка с длинными распущенными льняными волосами. Девушка казалась рассерженной, даже разгневанной. Арквейд не нужно было долго гадать, чтобы понять, что перед ней та самая Интегра Хеллсинг, последний представитель самого известного из семейств охотников на демонов в Западной Европе.
— К вам мисс Арквейд Брюнстад, миледи, — негромко объявил дворецкий, и льдистые синие глаза Интегры обратились к гостье. Арквейд почувствовала известное уважение к столь сильной личности, какой, несомненно, являлась глава Хеллсингов, однако робеть перед ней Брюнстад не собиралась. Пришелица сделала шаг вперед и вновь присела в реверансе.
— Приветствую вас, — проговорила она бесстрастным тоном, опуская какое-либо обращение.
— Доброго вечера, — кивнула Интегра в ответ, вытащив сигару изо рта и выдохнув клуб дыма. — Полагаю, вы — та самая белая принцесса, верно? Присаживайтесь, прошу вас, — она указала на кресло напротив рабочего стола.
— Да, так меня когда-то называли, — согласилась Арквейд, наблюдая, как Интегра вновь подносит к губам сигару. Гостья присела под холодным взглядом алых глаз Алукарда.
— Хорошо. Может, вы мне объясните, что произошло с гостиницей, а то от этого, — тлеющий кончик сигары ткнул в сторону вампира в кроваво-красном плаще, — ничего не добиться. Я думала, в Лондоне объявился только один вампир, которого преследовали ищейки Ватикана и вы.
— Мы тоже так считали. Однако, как выяснилось, Роа не единственный, кого занесло нынче в Лондон. Другой вампир — Неро Хаос. Он весьма опасен.
— Это мы уже поняли, — с раздражением бросила Интегра. — Я одного только не могу уяснить, — она опять повернулась к Алукарду. — Что ты-то все это время делал? Как так вышло, что целая гостиница оказалась вырезана этим отродьем?! Объясни мне, Алукард! — этой девушке удавалось каким-то непостижимым образом балансировать на грани приличий, не опускаясь до откровенного сквернословия, но при этом ударяя каждым словом и каждым изменением интонации с точностью опытного фехтовальщика. Она, эта мечущая взглядом молнии девочка, распекала пятисотлетнего вампира так, словно он был провинившимся гимназистом. Арквейд широко раскрыла глаза, глядя на такое диво. В жизни она не видела ничего увлекательнее!
Впрочем, Алукарда упреки его хозяйки, похоже, особенно не трогали. Он стоял, погруженный в мрачные думы и, кажется, не обращал внимания на полные гнева слова Интегры. Его спокойствию и выдержке оставалось только позавидовать. Эти двое, вампир и охотница на вампиров, были друг друга достойны.
— Даже я не могу быть в двух местах одновременно, — Алукард поднял взгляд на свою госпожу и весело усмехнулся, чем вызвал новую волну ярости в глазах главы Хеллсинг. Она приподнялась, уперев ладони в стол, и крикнула снизу вверх прямо в лицо древнему вампиру:
— Это не ответ! — но на этом ее гнев, похоже, истощился. Тяжело упав на стул, она сунула в рот сигару, словно дитя — леденец, и замолчала, собираясь с мыслями. Какое-то время в комнате царила полная тишина. Наконец, Интегра хрипло проговорила: — Больше я подобного не потерплю. Не знаю, как ты собираешься разбираться с этим Неро Хаосом — или как там его — но в ближайшее время он должен быть уничтожен. Надеюсь, это-то хоть понятно?
— Да, Интегра, — усмехнулся носферату.
— Славно. Уолтер, пошли в гостиницу группу зачистки — пусть приберутся там.
— Как прикажете, сэр, — Уолтер коротко поклонился и покинул кабинет. Интегра же вновь взглянула на Арквейд.
— Вы остались без жилья, верно?
— Да, это так, — Брюнстад кивнула. — Но, я думаю, что особых проблем это не вызовет...
— Подождите, — перебила ее глава Хеллсингов. — Вряд ли сейчас вам стоит заниматься поисками подходящего отеля, а учитывая сложившуюся ситуацию...
— Это была не месть, — возразила бывшая принцесса, не дослушав.
— Возможно. А может, и месть, утверждать я не берусь и вам не советую, — проговорила Интегра ледяным тоном. — В любом случае, вы привлечете к себе слишком много внимания, если будете разгуливать по городу... да еще и в таком виде, — она указала на кровавые пятна, которыми щедро были украшены высовывающиеся из-под плаща рукава Арквейд. — Думаю, вам стоит остаться здесь, в особняке, пока все не утрясется.
«Хочет держать меня перед глазами, — решила Брюнстад. — Хорошо, отказываться смысла не вижу».
— Благодарю вас за гостеприимство, — Арквейд улыбнулась так дружелюбно, как только позволяло ее состояние. Надо сказать, что встреча с Неро Хаосом и последовавшая за ней битва изрядно вымотали принцессу Шинсо; она чувствовала себя почти так же плохо, как после применения фантазма. Пожалуй, Неро немного перестарался и потрепал ее сильнее, чем рассчитывал; довести Арквейд до состояния истощения никак не могло входить в его планы. Потому он и напал на гостиницу — он рассчитывал набрать побольше сил и поглотить белую принцессу на пике ее могущества, одним броском, а не втягивать себя и ее в изнурительную схватку.
— ...Только у нас больше не найдется гробов, — вдруг расслышала Арквейд голос Интегры и переключила внимание со своих размышлений на главу Хеллсинг. Та продолжала: — Надеюсь, вас устроит обычная кровать.
Брюнстад понадобилось какое-то время, чтобы понять, о чем идет речь. Наконец, она рассмеялась:
— Помилуйте, мне гроб не нужен — я же все-таки истинный предок! — проговорила бывшая принцесса сквозь смех. — Обычная кровать вполне сойдет.
Некоторое время Интегра и Алукард удивленно разглядывали весело смеющуюся Арквейд. При этом в сознании Хеллсинг пронеслась мысль о том, что она лишь однажды встречала вампира, который мог так светло улыбаться — и это была юная Виктория, которую и носферату, в общем-то, считать было нельзя; Церас была едва оперившимся птенцом, еще даже не ставшим как следует на крыло. А Арквейд, если верить Сиэль, было уже больше восьмисот лет от роду, но вела она себя едва ли более серьезно, чем та же Полицейская.
— Как скажете, — пробормотала Интегра, бросив быстрый взгляд на Алукарда. Тот стоял как ни в чем не бывало, и делал вид, что к нему происходящее никак не относится. Хеллсинг нахмурилась. — Сходи за Уолтером, Алукард, — приказала она. — Скажи, чтоб зашел к нам, как только разберется с делами.
— Хорошо, — Князь Нечисти покорно повернулся к выходу и, сделав несколько шагов, исчез, слившись со стеной. Спустя несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге появился вернувшийся дворецкий. Интегра подняла на него взгляд и проговорила:
— Уолтер, мисс Брюнстад останется у нас на какое-то время. Не мог бы ты показать ей нашу комнату для гостей?
— Конечно, госпожа, — с поклоном ответил мистер Дольнез и повернулся к Арквейд. — Идемте, мисс.
— Доброй ночи, — Арквейд встала на ноги.
— Доброй, доброй, — Интегра махнула им рукой, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Проводив гостью и дворецкого взглядом, она устало прикрыла глаза и выдохнула. Ну и ночка! Чего же ждать от завтрашнего дня?
С нападения братьев Валентайн прошло не более недели. Организации Хеллсинг срочно требовались люди — желательно, профессиональные солдаты. Но где их найти? Медлить нельзя. Если так пойдет и дальше — а оно пойдет, в этом будет сомневаться только глупец, — очень скоро они окажутся впутаны в настоящую войну, и если она предстанет перед лицом врага с одними только Алукардом, Викторией и Уолтером... пиши пропало.
Оборвав мысль о возможных неприятностях, которые ожидают организацию и весь Лондон при таком раскладе, Интегра встала из-за стола и резким движением затушила сигару. Аристократка оглядела кабинет, еще носивший следы бесчинств, которые устроили здесь упыри Валентайнов, после чего быстрым шагом направилась к двери. Делами она займется утром, а сейчас — спать.
@темы: общее, творчество, Type-Moon, Marble Moon